Всё то, что ты можешь придать бумаге, только бумаге и никому более…
I
На «берегу» вечера, плавно переходящего в ночь, я наблюдал за красивейшим закатом, на террасе одного из финских пабов.
Остановившись на мысли о том, что я затерялся в собственном мирке, я снова за неё зацепился.
Распивая «Мунрайз Мерло», которое не плохо сохраняло и усиливало вкус сладко – терпких ягод, я пришел к выводу, который говорил мне о том, что я стал очень точно подмечать детали всего того, что происходит вокруг меня.
Я пишу Вам письма, глядя на море, особенно ровным почерком и перьевой ручкой, которые я никогда не отправлю …
Вчерашней ночью, сидя за письменным столом я вдруг захотел прикупить гитарку и снова начать орать песни под покровом утренней глади рассвета.
Подобные тексты создаются в условных границах от «анатомии до аритмии», связанные узами боли и собственной индивидуальностью.
II
Ухожу в книги.
Мне нужна пауза и тексты, которые помогут погрузиться совершенно полностью в водоворот сюжета.
На сообщения в духе: «Привет, как дела?» – отвечать не буду. Их и так не мало накопилось. Когда – ни будь я их обязательно разберу, правда.
Если Вы хотели бы обсудить ту или иную литературку, милости прошу. Желательно в компании «красного сухого», на веранде, в обществе прохладного, февральского ветерка.
III
Я улёгся спать в шестнадцать дня.
Я не мог уснуть. К слову я толком не спал с тридцатого января, или с тридцать первого, не суть. Так, часа по полтора в сутки, что не совсем правильно называть сном. Парадоксально. Не так ли?
Я читал. Много читал. И в то же время я писал, особенно много писал, как никогда ранее, что отчасти забавляло меня.
В те не долгие мгновения, когда я мог уснуть ночью, часов эдак с четырёх, мне снилась ты. Я просыпался. Резко просыпался. И почти всегда с особой злостью ударял по изголовью кровати. От чего это происходило, я понимал, но сделать ничего не мог. Иногда мне казалось, что в таком вот порыве я раздроблю себе кость, случайно.
Я был уверен, что моё влечение продлится не более трёх ночей, так как это обычно бывает.
Но, не тут – то было.
Не тут – то было.
IV
Уйти в литературу наверно это было лучшим вариантом из возможных.
Да, я с точностью могу сказать об этом.
Но черт бы его побрал, чтобы я не начинал читать, я устанавливал смысловые связи с тобой.
Все так или иначе, все нити и зацепки ведут к тебе.
Это как наваждение.
Это тьма. Моя личная, томная, тайно убивающая меня тьма.
Я лезу в холодный душ и начинаю кричать.
Я будто бы застрял застрял в лифте на двадцать первом этаже и не могу сломать эти чертовы ненавистные мной двери.
V
Рабочий, будничный день прошел как обычно. Все, как всегда. От начала до конца. Подготовили, обезболили, разрезали/вырезали, зашили. Все как обычно. Ничего исчерпывающе нового.
Из нововведений: я решил разбавить свою бытность отказом от «социалок». Не совсем конечно. На время. Да и к тому же, парочка приложений осталась, хотя только лишь из – за принадлежности к рабочему процессу. Да – да, признаюсь, иногда скидываю туда те или иные вещи, в частности свою писанину. И знаете, что?! Её читают. Да – да, друзья, её читают. Уж не знаю у кого это может вызывать интерес, но признаюсь в том, что мне весьма лестно.
Поверьте, лучше «зарулить» в трактирчик по соседству и пропустить стаканчик вискаря, или включить не особо умный, лёгкий фильмец, чем вчитываться в ненужный контент из новостных лент «социалок». Не находите?
Начините открывать для себя, что – то новое. Заваривайте чай по вечерам, если ранее Вы пили только кофе. Открывайте новые книги и ощущайте их баснословный аромат. Включайте музыку американских рок групп 70 – х. Попробуйте подумать о том, что это социальный эксперимент. Проведите его над собой, для себя. Уверяю, не пожалеете. Полагаю, Вы сможете открыть новые грани всего того, чего угодно именно Вам.
Только не бойтесь. Ничего и никогда!
Если хотите, что – то сделать – делайте это прямо сейчас! Выполняйте!
Если влюблены – признайтесь!
Выполнять и действовать – вот главные рычаги управления собственной жизни.
VI
Итак, будничным вечером пятницы я не хотел идти в бар, как большинство в мегаполисах. Зайдя в комнату и включив свет, я понял, что лампы, живущие в моём потолке несколько, меня раздражают. Я побрёл по квартире в поисках свечей. Найдя парочку подходящих, я вернулся за письменный стол, зажёг свечи и начал писать. Действительно, чем же еще я мог заняться в такой сложный для меня период. Хотя я мог бы банально включить какой – нибудь не особо умный фильм и довольствоваться этим, или на самом деле пойти в бар и пропустить пару стаканчиков виски.
Но мне ли гнаться за банальностью?! С моим то энтузиазмом…
В обществе таких тёплых огоньков я раскинул все свои жизненные позиции, прямо как колоду карт.
Я подумал о том, что нужно расставить, разложить всё «от» и «до».
От самого начала, до самого – самого окончания этой такой совсем не банальной игры.
VII
В последнее время я начал жутко разочаровываться во всём том, что происходит вокруг меня. Начиная от мобильной связи, заканчивая человеческими отношениями.
Чувствуется эдакий недостаток сил, плечи тяжелеют, и ты начинаешь искать в себе, что – то глубоко скрытое. То, что никогда ранее не проявлялось. Ты хочешь бросить всё и уехать. Не важно куда, куда угодно. Ты ищешь какой то, поддержки в близких тебе людях, но не получаешь её. Может быть потому, что этого мало для тебя самого, или может эти люди не совсем близкие, а лишь приближенные?!
Процесс разочарования в той или иной мере сопряжен с одиночеством.
Как первое, так и второе является эмоциональным состоянием личности, у которого всегда есть логический, завершающий этап.
Этим этапом для меня станет состояние фрустрации, на некоторое время.
VIII
Ты вирус
Въелась мне в кровь
Я не излечим
Я болен
Мне наплевать
Я изнеможен и влюблен
Даже если поместят в отделение обсервации
Или застрелят
Я буду полон тобой
До последней капли крови – я твой
Я с тобой
Ты вирус
Статус положительный – выпит полностью мной
Мы вдвоём с тобой заражены вирусным чувством, которое все называют «любовь»
IX
Я оставил её. Оставил её одну в той тёмной комнате без света и радости.
Зачем я это сделал?! Почему я выбросил всё то, что целиком и полностью наполняло мою жизнь превосходством? Я не мог найти объяснение этому порывистому действию долгие и долгие годы.
Как я мог…?
Я свернул лист, на котором я сейчас пишу в жалкий клочок, никому не нужной бумаги, расстелил его на столе и попробовал выровнять. Не получилось.
Всё испорчено. Скомкано. Стёрто. Вместе с ней. Вместе с воспоминаниями о содеянных, но таких близких и откровенных глупостях.
Я резко открыл глаза и поднялся с дивана. Попытавшись вспомнить комбинацию цифр её номера телефона, я понял, что мои попытки тщетны.