Было восемь…
«Есть восемь всех главных помыслов, от которых происходят все другие помыслы. Первый помысел чревоугодия, и после него – блуда, третий – сребролюбия, четвёртый – печали, пятый – гнева, шестой – уныния, седьмой – тщеславия, восьмой – гордости. Чтоб эти помыслы тревожили душу, или не тревожили, это не зависит от нас, но чтоб они оставались в нас надолго или не оставались, чтоб приводили в движение страсти, или не приводили – это зависит от нас».
Евагрий Понтийский – христианский богослов; 399 год
Серия «Было восемь…» состоит из восьми повествований, где в каждой отдельной истории человек ведет внутреннюю борьбу с захватившим его пороком и находит в себе силы быть выше его.
1. Γαστρι-μαργία («гастримарги́а») – дословно: чревоугодие (обжорство);
2. Πορνεία («порни́а») – дословно: блуд (прелюбодеяние);
3. Φιλ-αργuρία (филаргири́а) – дословно: сребролюбие (алчность);
4. Θλιψις («фли́псис») – дословно: скорбь (тоска, печаль);
5. Оργή («орги́») – дословно: гнев (ярость);
6. Аκηδία («акиди́а») – дословно: уныние (депрессия);
7. Κενο-δοξία («кенодокси́а») – дословно: тщеславие (звездность);
8. Уπερη-φаνία («гиперифани́а») – дословно: высокомерие (гордыня).
История шестая.
Записки ищущей агамистки.*
*Агамистка – холостячка, незамужняя женщина.
Если принц на белом коне проскакал мимо Вас -
значит, судьба готовит Вам иной сюрприз…
Глава 1
Мужчина мечта. Не, ну я тоже ничего…
Без пятнадцати. Следующий звонок в семь. Голова поднявшись, падает на подушку. Не сейчас. Можно ещё. Ресницы смыкаются, свет гаснет – щуриться больше не надо. И вдруг небо. Огромное синее небо. Раскинув руки, парю словно птица. Ветер в волосах. Синь в глазах. Свобода, покой, невесомость – как в аэротрубе. Одно неудобно – лечу спиной вниз. Хочу перевернуться… Не могу… Понимаю – не лечу, а падаю! Полёт превращается в скоростной спуск. Секунда, две. Небо резко меняется краем скалы. Несусь в пропасть. Тело сжимается, готовится к удару. Господи, хоть бы подо мной оказалось море. Не хочу боли. Громкий крик пронзает пространство.
– Аня! Зачем? Зачем?
Вздрагиваю, просыпаюсь, трясу головой, возвращаюсь в реальность. Пятница, рабочий день, я жива, здорова и у меня сегодня день рождения, а в голове свербящая мысль – с четверга на пятницу сны сбываются.
– Ерунда, с какого перепугу, я полезу в горы. Да и теперь точно не полезу.
Одеяло отлетает в сторону. Начинается новый день.
Нынешнее утро выдалось динамичней обычного. Офис оживился, зашевелился муравейником. Новый сотрудник. Каждый первым норовил увидеть новенького, и поделиться своими наблюдениями с остальными, менее расторопными собратьями. Внезапно людская суматоха прекратилась и в офисе воцарилась тишина. Начались смотрины, где процедуру знакомства с новичком по обыкновению взял на себя сам босс. До этого момента именно он являл собой абсолют мужчины – высокий, красивый, сорокашестилетний стройный брюнет, умный до жути. Единственным недостатком которого, являлось наличие жены, которую он боготворил и двадцатитрехлетней дочери по имени Станислава, которую безмерно любил, по-отечески называя Стасия.
Вошедшим оказался молодой человек, который во время знакомства, переминаясь с ноги на ногу, не проронил ни слова, озадачивая остальных двузначностью вопроса – то ли он стесняется своего нерусского имени, то ли напрочь лишен интеллекта. Алекс – так нам представили новичка, а если точнее и по паспорту, то Алексей Германович Ростовский – сын владельца нашей газеты, внешне смахивающий на модель с обложки журнала «мен-хелс». Высокий блондин с голубыми глазами. Привлекательный типаж. Костюм в полоску, стильная обувь, дорогой запах – кричали о состоятельности, а улыбка в тридцать два белоснежных зуба вызывала зависть не только у мужчин. Если охарактеризовать пришельца одним словом, мужчина – мечта. А если тремя, да не моя.
На календаре, стоящем на моем столе, с изображением чёрного летящего паровоза, всё ещё пахнущим типографской краской, сегодняшний день, был аккуратно обведен красным маркером, и датировался десятым января 1999 года. Близился конец века, и до Миллениума без малого оставалось двенадцать месяцев. Судя по крикам компьютерщиков всего мира, с 1 января 2000 года состоится перезагрузка всех и вся. Веря в приметы, в этот ажиотаж втянулась и я, с единственным желанием кардинально изменить свою жизнь к этой дате и начать новый век в замужестве и в семейном счастье. Но мои воздушные замки – это ещё вилами на воде… Так вот, вернёмся к красному кружку, который сигнализировал о дате моего рождения. В этот зимний, денёк меня угораздило родиться в тридцатый раз. В тридцатый – звучало как контрольный. Контрольный в голову. Поднимало настроение одно – сегодня я выглядела фантастично, а купленное платье, практически вырванное из рук другой соискательницы, чудесным образом стройнило меня и приукрашивало. Случаются же приятные совпадения. Случаются, и сегодня как нельзя кстати.
Знакомство со мной происходило с последней из присутствующих из-за расположения моего стола, который базировался в углу комнаты, прикрытый шкафом. Это давало мне неплохие преимущества – мою невидимость, и уязвимость входящего, но привлечь к себе внимание при такой «посадке» – порождало немало моих усилий. Встав и шагнув влево, я оказалась в зоне видимости. Первым шикарность наряда оценил шкаф, который комплексуя отступил, ворох бумаги на моём столе, по тем же причинам съёжился, и я предстала обществу во всей красе. Платье без сомнения заслуживало показа и оправдывало потерянное мной время. В нём я чувствовала себя богиней – это без вранья и лукавства. Нечто подобное читалось и в глазах двух вошедших мужчин. Небольшое замешательство, двухсекундная пауза, мураши в волосах, электричество по коже – и я влюбилась. Это была любовь с первого взгляда, точно она, все остальные мужчины мира, умерли в то же мгновение.
Моя личная жизнь к настоящему времени складывалась параллельно моему запланированному сценарию, а если точнее, то в разрез с ним. Я прожила пять лет с женатым человеком, и шесть месяцев назад он с женой и дочкой взял и переехал в другой город, а не женился на «Анютке», то есть на мне. От любимого мне досталась однокомнатная квартира, выменянная у моих же родителей, в размере тридцати шести квадратов, для игры во взрослую жизнь, и маленькая серебристая машина восьмой модели, подаренная, в знак утешения за разбитое сердце. Раз такая оказия, оставалось позиционировать себя свободной амазонкой – яркой, независимой, самостоятельной. Но если честно замуж хотелось. А всё остальное было напускным притворством, придуманным для маломальской защиты чуток расшатавшейся психики. Приятным совпадением оказалось и то, что страница «семейное положение» в паспорте Алекса тоже оказалась девственно чистой. И это первое о чём сообщили мне девчонки.
