© Варвара Титова, 2018
ISBN 978-5-4490-8376-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
ВАRЯ Т.
ЗАПИСКИ ТЕАТРАЛЬНОГО РЕБЕНКА
Посвящается моей маме, Томилиной Фриде Анатольевне
Я родилась в Томском драматическом театре. И была уверена с пеленок, что этим можно и даже нужно гордиться. Говорить всем, что я родилась в театре, было прикольно. Мне это добавляло чувства какой-то определенной исключительности. Вот вы этим можете похвастаться? – Вряд ли. А я могу. Хотя конечно, появилась я на свет не в пыльных тряпках закулисья. Нет. В обычном советском роддоме №1.
Акушерка, принявшая меня на руки, сразу сказала:
– Мальчик! – и через паузу добавила уверенным тоном, – Англизированного типа!
Мама слегка обалдела от подобной информации. «Откуда такие познания у акушерки из обычного сибирского роддома?» – подумала она.
Через минуту детская медсестра завизжала:
– Как мальчик? Девочка!!!
И, зачеркнув запись на бирке из оранжевой клеенки, написала: «Девочка».
Ранним утром в палату заглянула знакомая медсестра:
– Ой, Фридка, такая девочка, просто прелесть!
– Да какая там может быть прелесть, – ответила мама, – Они же все красненькие и сморщенные.
– Да ты что? Беленькая! И такая хорошенькая! Поздравляю!
Наконец, меня принесли в палату на кормление. Я безмятежно спала, причмокивая губами. Мама стала внимательно рассматривать дочку: «И, правда, беленькая. И такая щекастая». Но вот где тут англизированный тип, так и осталось загадкой.
Многие будущие родители придумывают имя ребенку заранее. И мои папа с мамой – не исключение. Почему-то решив, что я буду непременно мальчиком, они подумали, что с космонавтской фамилией – Титов и отчеством Эдуардович, я хорошо проживу с именем Константин, как Циолковский. А тут бац – и родилась девица.
Папа то ли от расстройства, то ли от радости, ушел в глухой запой. Из роддома мама его уже не могла спасать, как раньше. Ему влепили выговор, с треском вышибли из театра, и он срочно уехал в другой. А нас с мамой благополучно выписали и мы приехали домой.
Я оставалась безымянной несколько дней. Как-то к нам заглянула соседка тетя Галя, тоже актриса.
– Ты как дочку-то назвала?
– А никак пока что.
– Да ты что? А как ты с ней разговариваешь?
– Да никак не разговариваю, она ест и спит.
– Слушай, – в глазах соседки появился блеск, – Назови ее Варварой!
– Хм.. – задумалась мама, – А что? Хорошее литературное имя!
И уже не думая о сочетании с отчеством пошла и записала меня Варварой.
Дело в том, что у тети Гали была дочка Аленка. Постарше меня лет на пять. Она появилась на свет в дни какого-то очередного партсъезда. Актеры люди с юмором. Они решили пошутить и отправили в Кремль телеграмму, мол у нас в театре в честь такого важного события родилась Аленка! Новоиспеченной маме купили кроватку, коляску и еще чего-то от партии и правительства. Когда тетя Галя, выписавшись из роддома, появилась в театре, ее все стали поздравлять с Аленкой. Она попыталась было возразить, что хотела дочку назвать Варей. На что ей дружно, похохатывая, заявили:
– Ты что? Против партии и правительства??
Так Аленка получила свое имя. А я свое.
Актрисы после родов всегда стремились как можно быстрее вернуться на сцену. Чтобы не потерять форму и не выпасть из репертуара. Мама вышла на работу через два месяца. Ну и я, сопящий кулек, естественно с ней.
В грим уборной для меня приспособили гримерный столик, к которому театральный столяр приладил бортики. Кстати этот дяденька, его я, к сожалению, ни разу не видела, был просто гений столярного дела. Он с удовольствием помогал небогатым артистам. Для меня он своими руками сделал еще и кроватку. Отшлифовал на ней каждую круглую палочку и покрыл лаком. Кроватка получилась даже лучше магазинной. В последствие, когда я подросла, он ее еще и удлинил. А пока он колдовал над детским предметом мебели, я как чебурашка, спала в ящике из-под апельсинов.
Дядя Коля, именно так его все называли, помогал многим артистам. Делал своими руками мебель. Брал за это чисто символическую плату. Зрители почему-то всегда думали, что артисты купаются в золоте. А на самом деле оклады в театре были весьма скромные. Просто артисты, особенно актрисы, старались на встречах со зрителями выглядеть блистательно. И для этого чего только не придумывали.
Например, моя мама многие наряды себе шила сама. А еще она весь год откладывала денежку, чтобы в отпуске поехать в Москву и купить там модные наряды, украшения и выходные туфли. Она надевала обновки пару раз на выход и потом сдавала в комиссионку, где их, что называется, «отрывали с руками». Чтобы туфли выглядели как новенькие, применялась маленькая хитрость. Низ белых каблучков обматывался тоненькой полоской лейкопластыря, а черных изолентой. Перед сдачей в комиссионку защитные полоски снимались. И обувь уходила почти по первоначальной цене.
Мама меня родила в 30 лет. По тем временам, это были уже поздние роды. Она стремилась делать карьеру и долго не решалась на рождение дитяти. Боялась потерять форму, резко растолстеть, или стать истеричкой. Говорили, что и такое случается после родов.
Забеременев в почти 30 лет, она крепко задумалась. Пришлось воспользоваться любимым способом решения сложных ситуаций. Тетрадный лист расчерчивался на две половины: «за» и «против» и в каждый столбец вписывались аргументы. Получается, что мне повезло. Первый столбец оказался внушительнее.
После того, как решение рожать было принято безоговорочно, мама стала тщательно готовиться к этому событию. В первую очередь, она скупила всю имеющуюся в то время литературу по уходу за ребенком и воспитанию. За девять месяцев беременности все книжки были подробно изучены, а важные моменты даже выписаны отдельно.
Моя мама всей душой отдавалась своей профессии актрисы. И в жизни к статусу мамаши приступила как к работе над ролью. Тщательно, подробно и истово. Мои пеленки, распашонки и ползунки проглаживались с двух сторон утюгом. Меня до полутора лет купали исключительно в кипяченой воде. Для меня специально готовился детский омлетик с трижды прокрученной на мясорубке вырезкой. И так далее и тому подобное.
Для культурного развития мне каждый вечер, на сон грядущий, читались детские книжки. А во время глажки мама для меня пела песни. Как она все это успевала, я до сих пор не могу понять. Она вставала в шесть утра и буквально падала где-то около двух часов ночи. И так каждый день.
Жили мы в комнате актерского общежития, которое находилось в трех минутах ходьбы от театра. Это был огромный двухэтажный бревенчатый дом, с резными наличниками на окнах, огромным крыльцом с навесом и массивной дубовой лестницей. Во дворе дома находились небольшие сарайчики, в которых можно было хранить «ценный хлам» и крупногабаритные вещи. Например, детскую коляску, санки, лыжи и велосипеды.
