Глава 1.
О том, как я пришёл к этой профессии
Шёл 1973 год. Я шагал по улице мимо букинистического магазина. Старые книги, манящий аромат знаний, лёгкая дрожь, пронизывающая всё тело, когда прикасаешься к этим пожелтевшим страницам, заставили меня остановиться у витрины. И я вошёл в магазин. Мой взгляд пробежался по корешкам книг и остановился на Большой медицинской энциклопедии. Раньше я её здесь не видел. Это была БМЭ в 36 томах (1956—1964), вышедшая под редакцией академика А. Н. Бакулева. Кроме огромного количества обычных иллюстраций, в ней было около сотни стереоиллюстраций (чего я даже не предполагал), для просмотра которых прилагались стереоочки к каждому тому. А кроме того, к энциклопедии прилагались небольшого формата пластинки с записью различных шумов, звуков, которые можно было услышать в норме и при патологических процессах в человеческом теле. Вобщем, это была бомба!
А надо вам сказать, что хотя в это время я учился на вечернем отделении политехнического института, на инженерно-строительном факультете, и работал, мой интерес к этой профессии неумолимо угасал. Честно говоря, его изначально-то особенно и не было. Просто после школы, которую я закончил в 1970 году, несколько моих одноклассников решили поступать именно в политехнический институт. Меня на тот момент терзали смутные сомнения по поводу того, чему посвятить свою жизнь. Я так и не склонился к какой-либо определённой профессии. И за компанию я пошёл поступать вместе с ними. Поступлю, решил я, а там посмотрим. Может, переведусь на другой факультет. Увы, мы часто откладываем на потом важные решения. Как будто жизнь вечна и бесконечна и у нас ещё будет много шансов всё переиграть, как в компьютерной игре.
Однако чем дольше я учился, а тем более работал на различных строительных специальностях (учился я на вечернем отделении, а днём работал), начиная от помощника геодезиста, каменщика, чертёжника, тем больше я понимал, что специальность инженера-строителя не для меня. Поначалу я думал, что, работая в строительстве, я оставлю после себя какой-никакой след в виде домов, мостов и прочих строительных сооружений. Работая в управлении главного архитектора города, а затем в Государственном проектном институте №5, я понял, что даже архитектор крайне ограничен в своих фантазиях сметами и стандартами проектов. Это навевало тоску и большие сомнения по поводу грандиозности и оригинальности строительных сооружений, которые я мог бы воздвигнуть.
Я долго раздумывал, чему же мне посвятить себя. Мелькали мысли о специальности лётчика, я представлял себе, как на бегу застёгиваю шлемофон и запрыгиваю в боевой самолёт; был интерес к истории и археологии.
А надо вам сказать, что пока я учился на вечернем отделении, я успел побывать в армии, куда я попал, учась на первом курсе. Служба моя проходила в ВВС, в лётно-учебном полку, где учились летать курсанты из разных стран мира, и в первую очередь из стран социалистического содружества. Вьетнамцы учились на Мигах-15 и -17. Кубинцы летали на Миг-21, Су-7Б. Летали на наших истребителях чехи, словаки, венгры, поляки, немцы, алжирцы, и прочая, и прочая. Не забуду, как пищали вьетнамцы, когда их выстреливали из учебной катапульты, которую они боялись как огня. А вот темнокожие кубинцы хохотали, когда катапульта их выстреливала и над ними раскрывался парашют. Так вот, работая на пункте связи, а затем писарем при штабе, куда меня спровадили после инцидента, который произошёл на этом самом пункте связи и с моим участием, я понял, насколько подневольная жизнь у молодых лётчиков. Маршруты полётов, их продолжительность строго ограничены. Шаг влево, шаг вправо… О боже! Где же свободный полёт расправившего крылья человека? Но ведь это понятно. Это армия. Как можно без дисциплины? Да и в гражданской авиации от курса особенно не уклониться. В общем, я понял, что и это не для меня.
Интерес был и к человеку, к человеческому телу; к тому, как мы устроены; что есть в нас такого ещё, что делает нас людьми; какие тонкие структуры в нас составляют нашу сущность, кроме очевидного тела. Как познать себя? Старая мудрость гласит: «Если ты все науки познал, но себя не познал, – ты ничего не познал». В конце концов я стал склоняться к медицине, поскольку счёл профессию врача наиболее независимой, творческой, свободной и приближающей к изучению истинной сущности человека. А изучение её – требующим непосредственного присутствия в медицинском институте и работы для начала с трупами. Ибо познать телесную часть человека нет иного способа, кроме как в анатомическом зале.
Так уж складывается у меня в жизни, что прежде чем решиться на что-то большее, я беру в руки малую его часть, а затем дело доходит и до самой цели. Так я когда-то увидел в магазине «Мелодия» небольшую гибкую пластинку Шарля Азнавура. И я купил её, хотя проигрывателя у меня не было, а Азнавур мне нравился. Купив пластинку, я вскоре купил и проигрыватель. А купив проигрыватель, я через некоторое время купил усилитель и колонки. Так же было с кассетным магнитофоном: вначале я купил записи на кассете, а уж потом и сам магнитофон. Так же было и с видеомагнитофоном и т. д.
И вот я стоял в магазине букинистической литературы и перелистывал страницы одного из томов. На фотографии был изображён человек из металла. И по всему телу его можно было различить мелкие точки. Статья, которую я начал читать, рассказывала о древнем методе лечения с помощью иглотерапии, о неких активных точках тела, воздействуя на которые можно лечить внутренние органы. Что-то ёкнуло внутри меня, и желание узнать больше об этом методе и о человеке вообще породило некий внутренний зуд, который не мог уже успокоиться и требовал делать что-то, некие шаги в этом направлении. Как сказал Лао Цзы, путь в тысячу ли начинается с первого шага. И я сделал этот шаг. Я купил медицинскую энциклопедию.
Мама сделала круглые глаза, когда увидела меня со всеми этими книгами. Её глаза ещё больше округлились, когда я сказал, что это медицинская энциклопедия и я подумываю (это было специально смягчённое выражение), не забрать ли мне документы из политеха и не поступить ли в медицинский институт. Тут мама села, схватилась за сердце и пролепетала:
– Вовочка, если ты заберёшь документы из политехнического института, ты сведёшь меня в могилу. Ты же знаешь, как это сложно – поступить в медицинский! Ты знаешь, какой там конкурс? Ты окажешься за бортом жизни, а я на кладбище, потому что я этого не переживу.
