Клаус Мерц - Запоздалый гость

Название:	Запоздалый гость
Автор:	Клаус Мерц
Жанры:	Стихи и поэзия \| Современная зарубежная литература \| Зарубежная поэзия
Серии:	Нет данных
ISBN:	Нет данных
Год:	Не установлен

О чем книга "Запоздалый гость"

…По словам Манфреда Папста, он празднует жизнь, говоря при этом о разлуке, смерти и бренности. Современная швейцарская поэзия – в отличие от прозы – практически неизвестна русскому читателю. Более того, в предпочтениях ценителей поэзии немецкой наблюдается явный перекос – от кристально чистого Гюнтера Айха в сторону более эффектного внешне Пауля Целана. Возможно, строфы Мерца на русском языке в какой-то мере соединят в себе скульптурность минимализма Целана с пастельным скепсисом Айха и приоткроют узкие врата наслаждения тишиной, звучащей в слове.

Бесплатно читать онлайн Запоздалый гость

Из праха

Aus dem staub

На крепком ветру

Не сыграно в гольф или хотя бы

в пул и не выдрессирован пес.

На крепком ветру не влек меня парус,

могучий мустанг не нес.

Бывало и так, что

не хватало мужества

стоять на своем,

как снег или солнце.

Зато все чаще, бывает,

и все глубже заглядываю

в лица близких вплоть до

дней далекого детства.

Военно-полевое

Сквозь тракийскую низменность

дорога возвращает нас в город.

Родопы с Балканами окаймляют

пологий край. Инструктор

демонстрирует монумент

в память павших во все-

разрешающей битве:

Летние травы

от гордых воителей

только след мечты

вписал в дневник Мацуо Басё

на поле Хирайзумэ.

Пинакотека

Тучи стягиваются

легко и неотвратимо

дождь льет, льет.

Одна женщина оделяет

нас млеком, другая же

расчесывает волосы, три

сотни лет кряду:

Отнюдь не к живым, говорит

Мальро, но к статуям

да приидет блаженство.

В поезде

Медленно катим мимо,

я подсчитываю скамейки

за окном. Неполадки системы

в Либфельде, объявляет

кондуктор. Станционная насыпь

в цветах розмарина с цикорием.

И я подхватываю восклицание

ребенка,

познающего мир.

Запредельное лето

Разглядываю июль

в его пыльной шкуре

сквозь жалюзи.

(Распространитель косметики

штукатурится перед

дверью куафера.)

Под жарким ветром смолкла

трава, черным цветком

цветут смолы.

Виперсдорф, после

Колесо тихо шуршит

по равнине, скользя

в тени тележных осей

Короля-солдата. Большие

скорости, малые обода. Сокол

и жаворонки уже высоко, лук

и стрелы. Средь бела дня

тонет за деревней «трабант»,

дружелюбные жители замерли

перед убегающими вдаль домами.

(Спокойствия ради за каждой

калиткой бдит овчарка.) После

по обочине долго петляет

тушка зайца, ветер вместе

с тучами оставляют сцену.

В палисаде каменный гном

берет свою лопатку и роет

яму в песках Бранибора: в честь

A. Z., отставного лесничего

по прозвищу «Волк». Он спас

бабушку и внучку из брюха

зверя. Над честным гравием

випердорфских аллей

теперь асфальт.

Повсюду аккурат белые грибы,

«бабки», говорят приехавшие сюда

швейцарцы, огребая добрую

взбучку от лесника-саксонца.

Осенью он менее всего склонен

к поблажкам. – Но при всем том

мы, знаешь, не рассчитывали

на это последнее тысячелетье,

что твой, дочка, суженый

таки придет домой с той войны.

Меж тем бесплатные

развлечения, а еще духовые,

но не духовные, спаси-и-

-и-сохрани.

Этот при- и убывающий свет,

еще бродячие тени облаков, еще

несущий головокружение ветер.

Еще один день подбрасывает мне

бабочку, с которой я знаком, утиная

эскадра поднимается в воздух.

Стрекозы жируют над опустелым

складом ядерных фугасов в бору:

один кадр на взмах ресниц, недо-

слащенный свет оседает на моей коже

бисером пота. Холодными пальцами

я записываю партию дрожи.

Скорбный труд

День за днем

корпит над грядкой вдова,

избавляясь от вредных личинок.

К воскресенью

день освящая, она

фарфоровую утку выпускает в траву.

Передышка

Кукуруза в полтора роста

и воронье на покосе.

Сквозь пласты земли

просвечивают озимые.

В тени амбара крестьянин

отдыхает с крестьянкой.

Большие обороты

В глубине магазина склоняется

к прилавку с дарами юга и смотрит

как первым посетителем солнце

вступает к ней на порог.

Es-dur

Слышно, как музыканты

стареют: преходящее они

претворяют в созвучия,

примиряя нас со временем.

Запоздалый гость

Жизнь – всегда театр военных

действий. Сказав это, он

стягивает сапоги и носки.

И тотчас засыпает за столом.

Индейское лето

По моей летней шляпе щелкают

желуди. Дровосек клянется

клену в любви. Дятел терпеливо выстукивает

жучкам походный марш.

Сверка часов

Кукушка накуковала? – говорит врач жителю гор, спустившемуся в долину умирать: мой час пробил, твердит тот упрямо и твердо. И той же ночью подтверждается его правота.

Посвящается J. L.

Если вдруг

Слышны далекие сирены.

Корабли отчаливают от обочин.

И окутанные плющом гиганты

Закрыли собой горизонт.

Биография

С течением лет ты сам

спекаешься в такой уголек,

который и останется угольком,

если не коснется бумаги.

Пойма

Сидеть себе среди

выкорчеванных сосен.

Облака гонит по воду

воинство лесных крон.

Сидеть себе на плоском

речном берегу. И песчаная

отмель напротив зеницей ока

хранима, для тебя одного.

Посвящение Г

Чертовски восхитительным образом

Герберт переносил эту смуглую

(а нам казалась такой недоступной

с высоты своих острых каблуков!)

Франсуа через порог мастерской,

к мотоциклам и совал ее прямехонько

в седло красно-алой «Гилеры».

С одного удара в лузу.

Герберт подходит к горну,

воскрешая забытый отцовский жар.

Он выковывает сперва ножку, затем

изысканный изгиб канделябра для

своей Франсуа. Алый цвет ее губ

и алый ногтей – это алый «Гилеры».

Она не слезает с седла мотоцикла, пока

мы всё порядком не разглядим.

«Эрбйр!» – окликает она Герберта.

Но Герберт уже загорелся, рука

тянется к следующей заготовке,

что лежит на стальной станине.

Слышал ли ты о камелиях? –

спрашивает он, он шепчет это

в мое раскаленное ухо, обжигая

меня своей щетиной.

Сорви мне один цветок для

моей Франсуа и сотвори-ка

нам наверху на чердаке какой-

нибудь свет! – Спустя год на

постели Герберта оправляется

от родов совсем иная женщина,

у нее ласковые глаза: Да, я

хотел бы стать таким, как он.

Ночь в помощь

Иногда под утро

в мою жизнь можно

совершить спуск

на глубину детства.

Рубцы оживают,

строка заживляет

дождями, снегами.

Будущее бегло,

мертвые близко.

И настоящее

теряет в весе.

Великая ночь

Все тут: это море

тот окоем, твое сердце-

биенье со мной. А

в Каракоруме слышно

несметные полчища

в поход подымает

Чингиз: принесите мне

фото Марса, велит он

темникам, вперед

Угэдэй!

Морские байки

Красноречивую

тишину за борт,

разве что в самом

устье безмолвие.

И буи точек

точно прибой.

Совместно

Хлеб преломлен, кров

разделен, взгляд в

темные воды.

Бок о бок швартуются

одиночества

по утрам.

Профилактика

Мушиная эскадрилья поднята

по тревоге, в расположении

пожарной части учебный

пожар. – Нет,

мы не зажигаем свечей

во имя наших умерших,

мы лишь включаем свет

во благо живым.

И мухобойка сегодня

спит на стене.

Стратегия

На обоях узор

из сна, ланцетные

листья. Попытка

со свежими силами

осилить день при помощи

смеха. Если же нет,

то поджидать ночь

сидя, на задних

лапках.

Свет

Есть фразы

что исцеляют

и дни что

легче чем звук

Есть голос

что я узнаю

прежде чем

позовут.

За книгой

След уводит

в джунгли, наступает

внезапная ночь; колючий дождь.

За время краткой дремы над

романом, я полагаю, обнаружилось

убежище пропавшей без вести героини,

и я повторно беру ее след,

продолжая чтение, в мокрой

насквозь одежде.

Вечные вопросы

Можно ли старости

можно ли страсти

ударам сердца

голосу крови

броженью хмеля

паденью снега

учить?

Куда же

мы так спешим

что мировая скорбь

передается как эстафетная палочка?

Рим

Едва проснувшись, ты

натыкаешься взглядом

на собственные мраморные плечи.

Леса

В оставленной лесничим колее

считанные осколки неба: рассчитывал

ли (на) нас Бог?

Для нас Бог воздух.

Мы им

дышим.

В открытое море

Корабль базилики,

ведомый свыше, держит курс на тот свет.

Следующая страница

С этой книгой читают

Башня из слоновой кости

Владимир Пудовкин

Этот цикл возвращает в поэзию знаменитый образ. Искусство, как смысл существования. Искусство, как высшее предназначение творца. Поэзия – сама башня. Поэт – ее заключенный. Искусство ради искусства. Молодой поэт оценивает творчество его предшественников, современников, собственное творчество. Однако центральный и важнейший для автора образ – слово. Великое, вечное. Рассуждениям о нем, о его судьбе и назначении и посвящен этот цикл.

Читать

Чувства мыслей. Книга первая

Георгий Левченко

Сборник стихотворений, объединённых одной тематикой, которую можно отнести к философской лирике.

Читать

История любви. Стихи с автобиографическими заметками. Издание третье, дополненное

Юлия Стрелец Андрей Данилишин

В этой книге собраны стихи с автобиографическими комментариями, рецепты и шуточные присказки четы поэтов. Рецепты публикуются впервые, а стихотворения супругов, посвященные друг другу, связаны с их любовью. Также в сборник включены яркие семейные фотографии. Стихи расположены в хронологическом порядке. Составление книги закончено в мае 2018 года.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Читать

Поэзия. Избранное

Игорь Неуместный

Жизнь может и дальше, сколько угодно, отбирать у меня все – здоровье, семью и деньги, но не стихи.Стихи – это моя вечная душа, ее у меня не отобрать никому и никогда.

Читать

Андрогин

Владимир Ешкилев

Роман Владимира Ешкилева «Андрогин» посвящен наиболее таинственному и малоизученному периоду жизни великого украинского философа Григория Сковороды (1722—1794). Напряженный, полный событиями сюжет романа разворачивается в пятидесятые годы XVIII века. Молодой Сковорода странствует по Европе, его судьба вольно или невольно сплетается с интригами политиков, шпионов, авантюристов и масонских лож. История становления философа неразрывно связана с его

Читать

Я знаю, что ты знаешь, что я знаю…

Ирэн Роздобудько

Все герои этой книги живут в расположенном в небольшом немецком городке пансионе, принадлежащем пожилой даме, фрау Шульце. Квартиранты – все без исключения выходцы с Украины (вот такая у хозяйки прихоть) – между собой практически не общаются, и потому их истории почти не пересекаются, разворачиваясь каждая сама по себе. Общим, кроме места проживания, для них является одно – все они упорно пытаются казаться не теми, кем являются на самом деле.А за

Читать

Человек-комбини

Саяка Мурата

Кэйко Фурукура уже восемнадцать лет подрабатывает в комбини – японском мини-маркете. Она замкнута и не похожа на ровесниц: живёт одна, ни с кем не встречается, не стремится создать семью и найти постоянную работу. Вся её жизнь подчинена распорядку комбини, где она знает наизусть каждый товар и каждую полку. Однако окружающим Кэйко кажется странной. Она вечно ловит на себе косые взгляды и только и слышит от подруг: «Вот найдёшь себе мужчину…» Но о

Читать

Внутренняя безмятежность. 48 преданий от дзен-буддийского монаха для тех, кто хочет обрести душевное равновесие в трудные времена

Шунмио Масуно

90% наших беспокойств никогда не реализуются. Так зачем лишний раз терзать себя, считает Шунмио Масуно, дзен-буддийский монах и автор бестселлера «Искусство заботы о душе». В своей книге он рассказывает 48 уроков о мудрости и осознанности, усвоив которые можно обрести душевную гармонию, пережить трудные времена и освободиться из плена эмоций.В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Читать