– Каким сумасшедшим надо быть, чтобы выйти сегодня в море!
Из-за шума вертолетных лопастей Лекси не слышала саму себя – только голос второго пилота в наушнике.
– Регата, – коротко ответил тот.
Воды южного побережья действительно идеальны для парусного спорта, но только не в конце октября, а жарким летним днем, когда теплые ветра гонят яхты по Соленту[1] и солнце сверкает на их лакированных палубах. Белоснежные паруса с утра и до самого вечера разбросаны по заливу подобно крыльям гигантских бабочек, ночью же их поблескивающие тут и там огни напоминают сотни светлячков на фоне агатово-черной воды; фейерверки взлетают ввысь, даря отдыхающим на суше и в море праздник.
Навигация в приливной зоне, однако, требует от капитанов и экипажей высочайшего мастерства, ведь даже в разгар сезона погода может быть непредсказуема. Лекси, вытащившая из воды с полсотни потерпевших крушение, знала это, как никто другой.
Она пилотировала достаточно низко, чтобы разглядеть бушующие волны, с ожесточением врезающиеся в высокие скалы западной оконечности острова Уайт. Сигнал бедствия исходил из залива Алум, печально известного своими подводными рифами и частыми густыми туманами. Многие корабли нашли тут свою гибель, но шкипера потерпевшей крушение яхты, по всей видимости, не остановили ни дурная слава этих мест, ни надвигающаяся грозная буря. Он, видно, решил оторваться от соперников, но переоценил свои силы.
– Спорим, за штурвалом был мужчина? – предложила она своему напарнику.
– Шторм оказался сильнее, чем предсказывали, – осторожно заметил Гэвин.
– Брось ты эту солидарность, – усмехнулась Лекси, хоть было и не до шуток. Ливень стоял сплошной стеной, без прояснений, и даже в свете мощных прожекторов маяка отыскать место трагедии было очень и очень сложно.
– Вижу три фигуры в воде, – объявил он спустя какое-то время. – Налетели на Иглы. – Скалы с говорящим названием и узкая меловая полоска, окружающая их, – извечные ловушки для горе-моряков.
Она сама уже заметила обломки яхты и повернула спасательный вертолет в их сторону. Гэвин подготовил лебедку, и бортовой медик начал спуск. Сильнейшие порывы ветра делали практически невозможной ее задачу стабилизировать воздушное судно, но Лекси привыкла к экстремальным условиям. На Ближнем Востоке ей не раз приходилось уходить от обстрелов на своем «чинуке»[2], и теперь в береговой охране полученные навыки и стальные нервы оказались как нельзя кстати.
Кадир открыл глаза и тут же пожалел об этом – яркий свет ослепил его и заставил скривиться от тупой боли в области головы.
Он вспомнил белые скалы, сигнальные огни, вспомнил удар, падение и как уже в воде ухватился за обломок мачты своего быстроходного «Ястреба», который теперь покоится на дне Ла-Манша. Все как в тумане. Должно быть, он на какое-то время потерял сознание.
Он с трудом приподнялся на больничной койке, но сильные руки фельдшера тут же уложили его на место.
– Не двигайтесь, сэр! У вас небольшое сотрясение.
– Команда… – проговорил он, борясь с подступившим приступом тошноты. – Что с моими парнями?
– Им уже оказывается необходимая помощь, не стоит их сейчас беспокоить, – заверил его врач.
– Какая трогательная забота, – донеслось откуда-то сбоку, и Кадир повернулся на звук.
– Кто вы? – Оглушенный, он не сразу понял, что к нему обращаются.
Инопланетного вида скафандр – по-другому назвать это было нельзя – скрывал лицо и фигуру незнакомца, приглушал голос. Но едва из-под массивного шлема вывалилась тугая коса пшенично-золотистых волос и взору его открылся мягкий совершенный овал лица, высокие скулы и полные губы, Кадир мигом пришел в себя. Перед ним была прекрасная девушка. Он уставился на нее, гадая, не бредит ли после обморока. Быть может, он все же умер и попал в рай?
– Капитан Лекси Говард, – представилась она холодно, рассеивая малейшие сомнения в реальности происходящего. Если бы не презрительное выражение лица, ее можно было бы принять за ангела. Серо-голубые глаза, казалось, готовы были просверлить его насквозь. – Не будь вы так безрассудны в своем стремлении победить, эти ребята не попали бы в больницу, – добавила она, ни сколько не скрывая неприязни.
Никто и никогда не позволял себе неуважительного тона по отношению к Кадиру. Хоть он и получил образование в либеральной Европе, признавал равенство полов, насколько это возможно в арабском мире, – он все же член королевской семьи, наследный принц, который привык к соблюдению этикета общения.
Стоит все же признать: даже в своем негодовании капитан Говард была прекраснее всех женщин, которых он когда-либо встречал, а тех было несчетное количество. На вечеринках, в казино Старого и Нового Света они всюду следовали за ним, соблазненные не только известной восточной щедростью, но и обещанием, таившимся в глубоких, темных как ночь глазах.
– Пилот? – только и смог произнести Кадир.
Темно-русые брови Лекси удивленно поползли вверх.
– Да, и профессионал своего дела, в отличие от некоторых, – процедила она сквозь зубы.
Кадир поймал себя на мысли, что следит неотрывно, как поднимается и опускается грудь капитана Говард под большим мешковатым комбинезоном, и не мог припомнить, чтобы хотел настолько сильно за всю свою жизнь раздеть кого-то. Тот факт, что он едва очнулся после кораблекрушения, а она отчитывает его, как провинившегося школьника, нисколько не умалял вспыхнувшего откуда ни возьмись мучительного желания.
Лекси открыла было рот, чтобы сказать очередную колкость, но осеклась. Каким бы безответственным и наглым ни был этот мужчина, он, прежде всего, жертва, и следует вести себя с ним более обходительно.
– Штормовое предупреждение делается не просто так. – Она покачала головой, с болью вспоминая свой последний вызов.
Это было два дня назад. Погиб мальчик десяти лет. Он только начинал жить, но его отец – такой же самонадеянный глупец – проигнорировал меры безопасности. Командующий сказал тогда: «Ты не сможешь спасти всех, девочка».
То же самое она слышала в Афганистане всякий раз, когда их команда не успевала вовремя или попросту не могла помочь солдатам, получившим многочисленные ранения.
Смерть стала частью ее жизни, как бы ужасно это ни звучало. Пришлось смириться с этим, ведь, если дать волю эмоциям, можно легко сойти с ума. Кто тогда будет делать эту нелегкую работу? Тем не менее трагическая гибель ребенка, в которой Лекси отчасти винила себя, глубоко задела ее. Возможно, потому она и набросилась на этого дерзкого иностранца.
