Третий день я был сам не свой, казалось, что меня преследовал незнакомец. Впрочем, преследовал ― не совсем правильное слово: он не ходил по пятам, но каждый раз, когда его грустное мальчишеское лицо вдруг мелькало перед глазами, а потом также внезапно исчезало, мне становилось не по себе. Это происходило где угодно ― в коридоре нашего офиса, или кафе, куда я частенько заглядывал за чашкой кофе, в супермаркете, просто ― на другой стороне улицы, рядом с домом, где жил с самого рождения…
Что это было за мельтешение ― может, у меня внезапно начались проблемы с глазами? Совсем недавно, подбирая очки, я проверял зрение ― всё было в порядке. Увидеть лицо в толпе ― обычное дело, но на пустынном пляже в холодный ветреный день, то появляющееся, то, стоило лишь моргнуть, растворяющееся в воздухе, это нормально? А возможно, дело было вовсе не в глазах, а голове? Чёрт побери, это пугало…
Главное, я был уверен, что где-то уже видел этого человека, вот только вспомнить где и когда ― не мог. А что, если мой мозг так странно себя вёл, всё время мне его показывая, потому что хотел, чтобы я вспомнил. Пришлось поговорить об этом с Джейн, у нас с ней нет секретов друг от друга. Она успокоила, сказав, что, скорее всего, это переутомление: последнее время я слишком много вкалывал. Что правда, то правда ― свадьба обошлась нам недёшево…
Я почти успокоился и тут увидел его в полный рост. Он уже не мелькал, как привидение, а стоял на автобусной остановке недалеко от моего дома, прислонившись к стволу старого кривого дерева: симпатичный высокий парнишка с коротко постриженными каштановыми волосами, в клетчатой ковбойке и джинсах. На плече висела небольшая потёртая сумка на длинном ремешке.
Меня внезапно прошиб холодный пот, и сердце словно сошло с ума. А задумчивый парнишка, даже не посмотрев в мою сторону, сел в автобус и уехал, оставив в душе тоску и необъяснимое ощущение потери чего-то очень дорогого.
Нет, это не то, о чём вы подумали… Что-то другое заставляло меня беситься и нервничать. Застонав от отчаяния и самому непонятной злости, я как ненормальный бил по клёну, росшему на обочине дороги и опомнился, увидев перепуганные глаза проходившей мимо старушки: руки были в крови. Только чудом не сломал кость, лишь ободрав кожу ― повезло, наверное.
Сидя в кабинете врача, осторожно обрабатывавшего мои руки и посматривавшего с понятным подозрением, я тяжело вздыхал и думал, как буду оправдывать свой идиотский поступок перед женой. Она же разволнуется, а ей нельзя ― мы ждём прибавления. Кто же ты такой, незнакомец ― старый друг или, возможно, враг, которого не могу вспомнить?
А если это кто-то из моего детства? Этот период своей жизни я помнил очень смутно. Парнишка выглядел слишком молодо, но всё же надо было поговорить с отцом, он единственный мог что-то прояснить. Была бы жива мама, я бы многое узнал, а отец… ― ему всегда было по барабану, что со мной происходило. По-моему, он и привязанности-то никакой не испытывал: после смерти мамы перебрался в старый дедушкин дом в пригороде, даже не звонил и не интересовался, как дела.
Но выхода не было, полчаса на автобусе ― вести машину с забинтованными руками было невозможно ― и я на месте. Отец, как всегда, копался в огороде и поначалу даже не узнал сына.
– А это что за бездельник? Подойди поближе, не вижу без очков, ― пробормотал он, а, разглядев, кто перед ним, нахмурился ещё больше:
– Принесла нелёгкая. Чего надо? Если денег ― не дам, сам еле концы с концами свожу.
И никакого тебе:
– Здравствуй, сынок, как дела, как там Джейн? ― но я не обиделся, привык уже.
– Привет, па! Я не за деньгами, зачем обижаешь? Сроду у тебя их не просил… Мне надо кое-что узнать. А, как только руки заживут, обязательно приеду, помогу по хозяйству, обещаю. Ты же знаешь, я всегда держу слово…
Он помолчал, раздумывая, постучал лопатой по земле, а потом кивнул на старую рассохшуюся скамейку, приглашая сесть.
– Ладно уж, говори, что там у тебя, только недолго ― я занят…
– Спасибо, па, понимаю, ― вздохнул, но садиться не стал. ― Ты помнишь, в детстве меня кто-нибудь доставал, или я с кем-то дрался? Ну, может, был враг, или, наоборот, хороший друг? У меня после аварии с памятью не очень.
Он тоже не присел, окинув меня взглядом прищуренных глаз и задержавшись на забинтованных руках, хмыкнул:
– Друг, говоришь? Не помню такого; банда, с которой ты постоянно влипал в неприятности и доводил мать до слёз ― точно была. И дрался чуть не каждый день, вечно ходил с разбитой рожей. Я смотрю, ты старые привычки-то не бросил, ― он кивнул на мои руки, ― зря мать дурака баловала, всё надеялась, что станешь приличным человеком…
Дальше я слушать не стал ― он ещё долго мог говорить на тему «ужасного сына». Хватит с меня ― за последние годы его репертуар ничуть не изменился. Спорить с отцом было бесполезно, а тем более трясти перед его длинным носом так трудно доставшимся мне дипломом инженера. Быстро попрощавшись и еле сдерживая нарастающее раздражение, поспешил к автобусной остановке. И зачем, спрашивается, приезжал? Только время потерял и ещё больше расстроился, слушая доносившееся вслед:
– Я ей всегда говорил, что от тебя проку не будет!
На моё счастье автобус подъехал точно по расписанию, спасая от насмешливых взглядов любопытных соседей, бывших в курсе наших с ним отношений.
Дома для Джейн пришлось сочинить историю о том, как я умудрился пораниться, помогая отцу ремонтировать сарай, и хоть было стыдно врать любимой, но ещё больше не хотелось пугать её своими заскоками. Вечером, накинув на плечи тёплый кардиган и, прихватив пару банок пива, открытых заботливой женой, вышел в наш небольшой сад за домом.
Осень подступила уже совсем близко, и по вечерам было прохладно, но до первых заморозков сад сохранял свою первозданную красоту. Я любил здесь отдыхать или бродить по пустынному в это время берегу озера, не глядя на часы, но сегодня остался в саду. Слова отца о банде и моём хулиганском детстве почему-то никак не укладывались в голове. Я совсем не такой ― спокойный, неконфликтный человек.
Сделав глоток из банки, усмехнулся:
– Спокойный, да неужели? А что тогда у меня с руками, что я сегодня вытворял? Неужели в россказнях отца есть зерно правды, забытой после аварии автобуса много лет назад?
Я был расстроен и поэтому, наверное, вернувшись домой, выпил ещё. Получилось больше, чем обычно себе позволял, зато, несмотря на ноющую боль в руках, быстро уснул.
И вот тут меня накрыло: удивительные события, пережитые этой ночью во сне, были настолько реальны, что заставляли безоговорочно поверить в возвращение утраченных воспоминаний, оказавшихся совершенно не такими, как я ожидал…
