Часть первая. Земля-Аркания Глава 1. Сны как жизнеопределяющий фактор
Каждое утро начинается по-разному, оно может быть пасмурным, ветреным, солнечным или похмельным, но всех их объединяет одно – необходимость просыпаться.
Несмотря на расхожее утверждение, что утро понедельника добрым не бывает, сегодняшнее обещало быть именно таким. Яркие лучи ласкового весеннего солнца, бесцеремонно ворвавшиеся в комнату через неплотно прикрытые старенькие шторы, весёлыми зайчиками запрыгали по подушке, пытаясь проникнуть сквозь полуприкрытые веки и казалось кричали: вставай, вставай, новый чудный день уже наступил!
Сергей любил это далёкое чувство из детства, когда ты просыпаешься от бьющего в глаза солнечного света, и на душе становится легко и ясно, а день грядущий обещает быть полным новых открытий и приключений и таким же ярким и светлым, как и солнце за окном.
Блаженно потянувшись под одеялом, он перевернулся на другой бок. Открывать глаза совершенно не хотелось. Хотелось ещё раз потянуться, перевернуться и снова заснуть.
Но, несмотря на то, что сегодняшний день не обещал ни открытий, ни приключений и вообще ничего хорошего, вставать все же было надо. Все-таки каждое утро – доброе, и в том, что ты катастрофически не выспался, оно никоим образом не виновато.
Да, спать он вчера лёг поздно, почти в час ночи. После тренировки сборной университета по теннису, его партнёрша – Катя пригласила всех ребят в сауну. У неё был абонемент, и она регулярно там парилась по вечерам.
В тот день бабушке-вахтеру надо было уйти пораньше, и та оставила ей ключи. С виду Катя была девушкой скромной, положительной, бабушки таким доверяют, даже не подозревая, какие водовороты страстей бушуют иногда в сердцах подобных тихонь. Страстей, толкающих на такие глупые и безрассудные поступки, что в результате именно они, а вовсе не «плохие» девочки пополняют собой ряды молодых да ранних матерей-одиночек или становятся клиентами специализирующихся на абортах хирургов.
Но, как уже упоминалось, бабушки об этом или не знали, или за старостью лет основательно подзабыли, чем Катя беззастенчиво воспользовалась, тайком проведя всю команду в парную.
Банно-оздоровительный комплекс при университетском спортзале, в котором они занимались, был хорош. С финской сауной, бассейном, джакузи и запредельной стоимостью посещения. Отказываться от такого, да ещё бесплатно, было бы глупо. Он и не стал.
Тренировка сама по себе закончилась не рано, да и в сауне они засиделись. Компания молодёжи, разгорячённая спортом, паром и друг другом, домой не торопилась. Нет, все было очень прилично, никаких безобразий, обошлись даже без алкоголя, но разбрелись они нескоро. Пока Сергей добрался домой, было уже далеко за полночь.
И хотя спал он отчаянно, можно сказать изо всех сил, но все равно не выспался. Черт, как же это несправедливо, жить в спальном районе и постоянно не высыпаться! Да ещё Ася с этим нелепым звонком в семь утра. Интересно, что она хотела? Сергей немного нагрубил своей подруге и сбросил вызов, так и не узнав причину столь раннего вызова.
Нехотя поднявшись с кровати, он натянул одну штанину и, задумавшись, замер в этой позе. Накатило чувство чего-то упущенного, важного и значительного, того, что ни при каких обстоятельствах забывать нельзя. Сон, точно, ему приснился Сон!
Надо заметить, что сны играли в Серегиной жизни очень важную роль. Сны были яркие, красочные и зачастую неотличимые от реальности.
В первом классе, после полётов во сне, маленький Серёжа, надев на спину ранец, выходил утром на балкон и начинал махать руками, чтобы полететь в школу. И до слёз расстраивался из-за того, что не может взлететь, искренне недоумевая, куда же подевалось то необыкновенное чувство лёгкости, которое было в его теле буквально час назад.
В более позднем возрасте ему приснился сон про ядерную войну. Они с товарищем сидели у него дома, играя в какую-то игру, а на заднем плане что-то неразборчиво бубнил телевизор. Внезапно передача оборвалась, на экране появилась дикторша с заплаканным лицом и потёкшей косметикой, которая срывающимся голосом объявила:
– Граждане, началась ядерная война, через двенадцать минут американские ракеты будут над нашей территорией. Просим всех покинуть дома и спрятаться в бомбоубежища.
Они спустились вниз. Снаружи было множество людей, стоявших тесно, как на митинге, и тишина. Не тот обычный лёгкий гул, который издаёт любое более или менее крупное скопление людей, а полная и абсолютная тишина. В небе показалась четвёрка реактивных самолётов. Кто-то тихо произнёс:
– Наши полетели...
И этот тихий голос, почти шёпот трубным гласом разнёсся над всей площадью.
А затем, эта мёртвая неестественная тишина была разорвана гулким воем автомобильной сирены. Подъехала машина скорой помощи, из неё выбежали санитары с носилками, покрытыми окровавленной простыней. Они стали куда-то продираться сквозь расступающуюся перед ними толпу, как вдруг человек, лежащий на носилках, сбросил простыню, вскочил и истошно заорал:
– Я бомбил Копенгаген! Я бомбил Копенгаген!
Чуть позже, в период полового созревания, ему приснился секс с коровой. Она лежала на спине, широко раскинув ноги, а он копошился сверху на чем-то очень мягком, теплом, податливом. И в этот самый момент, ну когда вот-вот, корова лизнула его в лицо своим языком. Язык был мокрый, скользкий с вздувающимися, как мыльные пузыри, слюнями. Проснулся он в холодном поту и в ту ночь уже не заснул.
Все эти Сны, несмотря на их кажущуюся глупость, впрочем, где вы видели умные сны, оказали влияние на его дальнейшую жизнь и становление как человека и личности.
После сна про войну он навсегда запомнил то чувство полной пустоты и безнадёжности, когда всего несколько минут назад ты жил, радовался, веселился и вдруг все; жизнь закончилась, впереди есть двенадцать минут и больше ничего.
А сон про корову навсегда отбил всякое влечение к полным женщинам. Нет, не то чтобы он не пытался, умом понимая, что за пышными формами может скрываться вполне себе хороший и добрый человек, но каждый раз, представляя в голове секс с такой женщиной, Сергей вспоминал то мягкое и податливое вымя, слюнявый язык, и ужас вперемешку с холодным потом гнали его прочь.
Вот и сейчас, какие-то исчезающие обрывки чувств, ощущение чего-то важного и безвозвратно утерянного подсказывали ему, что это был именно такой Сон. Тот самый, из категории жизнеопределяющих, который обязательно надо было попытаться вспомнить и проанализировать.
Он и пытался, но проходила минута, другая, в голову лезла всякая ерунда. Он вспомнил, что у него уже давно закончился сахар, что не мешало бы заплатить за интернет, в общем, все что угодно, кроме того, что надо. Наоборот, чувство безвозвратной потери притупилось, воспоминание, лёгким ветерком крутившееся в его голове, затихло и куда-то исчезло.
