ЮРИЙ СТАРОБИНЕЦ
Земная жизнь
с пропиской в небе
книга 2
Псков 2014 год
Содержание книги охватывает события трехвековой истории России, и в то же время продолжает судьбу главного героя Андрея Старова. Жизнь привела его к организации первой экспедиции к заброшенному в болотах величественному Рдейскому монастырю. Каждый путник, побывавший там, проходит путь переосмысления истории России, своей судьбы и понимания жизни. Кто мы на этой земле? Для чего живем? Какой срок пребывания отведен нам и что останется после нас? Эти поставленные перед собой вопросы и есть «Земная Жизнь». Штамп от прописки в небе тоже остается навечно, он тревожит пилота во снах, не дает успокоить мозг и гонит его по лабиринтам прошедшей жизни. И лишь глубоко окунувшись в историю страны, человек сможет понять правоту Конфуция: «Хочешь знать будущее – изучай прошлое».
От автора:
Судьбы людей 19 века близки к реальным событиям, картины жизни взяты из воспоминаний Митрополита Вениамина Федченкова, экономическое положение уезда из книги В.В. Котова «Холм на Ловати и его земля». Читатель увидит и современное понимание прошедших событий на основе размышлений автора. Судьбы, имена друзей и соратников 21 века изменены. Художественный сюжет книги потребовал более насыщенных событий, поэтому некоторые узнаваемые герои получили дополнительные поступки, происшедшие в другое время с другими людьми. Постарайтесь не объединять героев книги с реальными действующими лицами. Это может навредить реальному человеку в современной жизни.
ВЕСТИ ИЗ ПРОШЛОГО, 19 ВЕК
Шел 1860 год. Александр Мамонтов возвращался из Европы в Москву после пятилетнего отсутствия. Весть о тяжелой болезни отца пришла неожиданно и не вовремя. Он добился первых успехов, пройдя путь от рабочего винзавода, приказчика в большом магазине до заведующего отделом. Ему доверяют. Он регулярно носит миллионы франков в банк, и лишь однажды возникла у него в голове мысль о возможности сбежать с большой выручкой, уехать в Америку и открыть свое дело. Но он выбросил эту глупость из головы, скрываться и пробираться тайком он не мог. Не прошло даром отцовское внушение:
– Слово купеческое – это сама честь, а иногда жизнь целиком. Не поймешь этого, однажды проснешься, а вокруг много людей, но ни одной живой души. Береги, сын, нравственную, духовную основу в словах и делах.
Александр располагал небольшим капиталом для открытия своего дела в сфере мелкого производства, выпуска газет и даже похоронного дела. Эти направления были неплохо изучены, риски просчитаны. Любовь к молодой прекрасной француженке придавала ему сил и энергии, но именно из-за нее он не мог заняться бизнесом, требующего полного погружения. Жениться, начать семейную жизнь и одновременно открыть свое дело казалось совершенно невозможным. Возвращение в свободную, деловую Европу оставалось смыслом всей его жизни.
В последнее десятилетие его отец Николай Мамонтов принял ряд неординарных решений. Покинув столицу, он первым из знаменитых купцов переселился в Москву, купил большой и красивый дом в Раздолье и открыл на Сыромятной улице фабрику сургуча. В 1858 году на этом месте появился завод сургуча и красок. Николай Мамонтов, купец первой гильдии, стал почетным гражданином Москвы.
В семье Мамонтовых Саша был третьим сыном и четвертым ребенком. Сестра Вера рано вышла замуж за известного картинного коллекционера Павла Третьякова и жила счастливо. Старший брат Иван был полностью при отце, помогал ему в организации производства и сейчас фактически руководил фабрикой. Средний брат Кирилл, закончив обучение и используя деньги отца, занимался мелкой торговлей. Александр пошел своим путем, нарушив волю отца, он покинул Россию для поиска своего места в жизни и познания мира. Родители не сразу смирились с самоволием младшего сына, но поскольку верили в него, снабдили в дорогу деньгами.
– Это тебе на регулярные письма с чужбины и возвращение обратно – сказала мать, сунув ему в руки большие по тем временам деньги. Отец на проводы сына даже не вышел.
Теперь блудный сын возвращался на Родину в промозглую русскую осень на перекладных пролетках. Закутанный в длинный тулуп он постоянно мерз, все больше раздражаясь от плохих дорог, грязи и нищеты окружающих сел. Было время подвести итоги прожитых 27 лет. Воспоминания наплывали волнами, захлестывая картины теплой и сытой европейской жизни.
Его дед родился крепостным и принадлежал помещику Шаловскому. Он был «дворней» – так назывались крепостные крестьяне, служившие в помещичьем имении. К дворне относились: управляющий барским поместьем, чином ниже – конторщик, заведующий письмоводством, приказчик, которого чаще всего видели сидящим верхом на лошади с кнутом в руке. Ему поручал помещик надзор за полевыми работами крестьян и требовал исполнения своих распоряжений. Потом шли ключник, владеющий ключами от амбаров с хлебом, садовник, повар на барской кухне, лакей в барском доме, экономка, горничная, кузнец, плотник, кучера барской конюшни, а также собачник, ухаживающий за стаей гончих собак для барских охот. Потом пчеловод, разные подручные помощники: заведующий овчарней, птичница, коровница, пастух и пр. Пастух был последним в ранге всех служащих, и когда хотели указать на самое низкое житье, говорили:
– Смотри, а то пастухом будешь.
Вся эта дворня, хоть и считалась промежуточным звеном между классом господ и «мужиками», не особенно уважалась земледельцами-крестьянами потому, что была безземельной. Жизнь дворни, включая управляющего, зависела исключительно от помещика. У крестьян был хоть кусок земли. У безземельной дворни – ничего: ни избы, ни земли для постройки, ни даже огорода. Господин, помещик был хозяином огромных земель и жил в богатом поместье среди прекрасного сада. В барский дом никто из простых смертных попасть не мог, поэтому он казался недосягаемым. Было, правда, исключение, когда на святки господа устраивали детям елку и приглашали на нее детей дворни, заготовив для них недорогие подарки, «гостинцы». Для доставки детей запрягали лошадей с санями и везли в звёздную ночь по искрящемуся снегу. Их с восторгом от «рая» проводили в барский зал. Высокие потолки, красивое убранство зала, «необыкновенные существа» – господа, такие все красивые и нарядные, все улыбаются. И среди всей этой волшебно-сказочной прелести еще огромная елка до потолка: с зажженными мерцающими свечами, серебряными нитями со звездами, игрушками, сладостями. Детей водили хороводом вокруг нее, раздавали подарки и потом возвращали их с «неба на землю».
Вокруг барского дома обычно разбивался красивый парк, иногда целая роща, аллея, цветочные клумбы. К барскому дому вел особый подъезд, на границе которого стояло два белых столба, иногда соединенных аркой. В главном селе был храм. Его обычно строил помещик рядом с парком. Тут же, внутри кирпичной ограды было барское кладбище, где хоронили усопших помещиков, священников и членов их семей. Дьяконов и псаломщиков хоронили уже на общем кладбище. Классовое различие распространилось даже и на клир. На праздники Пасхи, Рождества и Крещения, когда духовенство посещало с молебнами дома господ, священник и диакон приглашались потом к столу в барской столовой, а дьячок должен был кушать в лакейской комнате. И никого это не удивляло, такие порядки были искони. На церковном кладбище в тени больших деревьев рядами стояли гранитные и мраморные памятники, украшенные разноцветными лампадами и изречениями из слова Божия. Между рядами памятников – чистая дорожка, усыпанная песком. В свободной от могил части кладбища внутри оградной земли был лужок: здесь сидел народ, дожидаясь службы или перерыва между утреней и литургией. За оградой в десятке шагов – другое маленькое кладбище, окопанное рвом и обсаженное сплошными кустами колючей акации. Здесь хоронили из дворни, да и то не всех, а кто повыше. Тут ставили на могилах деревянные кресты.
