Ожидание изматывает. Двое худощавых мужчин среднего возраста четвертый час маялись в черной «трешке» БМВ с затемненными стеклами. Оба были одеты в темно-синие зимние куртки с капюшонами и серые вязаные шапочки. Цепкие взгляды и экономные движения делали их еще более похожими друг на друга, однако родственниками мужчины не являлись. Одного звали Лесник, другого Гном. Оперативные псевдонимы офицеров ФСБ[1] никак не соответствовали их внешнему виду и настоящим фамилиям Петров и Матвеев. Таковы были правила могущественной Конторы.
Гном скомкал опустевший пакет из «Макдональдса», примял ногой стакан из-под кофе.
– Не сори, – упрекнул его Лесник.
– Предлагаешь выбросить?
Каждый из оперативников понимал, что оставлять улики на месте скрытого наблюдения недопустимо. В обычных обстоятельствах они бы использовали специально оборудованный фургон, но на тихой улочке подмосковной Коломны его бы без труда засекли профессионалы, за которыми они охотились. А семилетний БМВ, как раз та машина, которую может себе позволить амбициозный житель районного центра в ста километрах от Москвы. И оперативников тачка устраивала. Скоростные качества на уровне, а большего и не надо. Соблюдая предосторожность, они припарковали БМВ в ста метрах от подъезда, который их интересовал.
Оба офицера имели звания майора, но Лесник являлся старшим группы. Приказы, которые они выполняли, зачастую выходили за рамки правового поля, а порой им поручали решить проблему самым радикальным способом. Как говорится, нет человека – нет проблемы. Так было и сегодня. Лесника напрягали подобные приказы и их возможными последствиями. Чтобы не оказаться крайним он тайно записывал устные распоряжения генерала. Гном был человеком действия. Он полагал, что думать должно начальство, и лучший способ выслужиться – четко выполнять приказ.
Гном открыл бардачок и достал плоскую бутылочку коньяка.
– По чуть-чуть? – предложил он.
– Не время, – нахмурился Лесник.
– Врубай тогда двигатель. Замерзнем. – Недовольный Гном убрал коньяк.
Это тоже противоречило инструкции, однако январский мороз не оставлял выбора. Лесник проверил, отключены ли габаритные огни, и завел машину. Щетки смахнули снежинки с лобового стекла. Гном подкрутил регулятор громкости в приемнике, принимавшем сигнал с потайных микрофонов, установленных в квартире, которую они пасли. Был слышен лишь работающий телевизор.
– Когда придет эта зараза?
– Ты ей льстишь. В восемнадцатом веке светские ухажеры называли «заразами» прекрасных дам.
– С чего это?
– От слова «заразить», «сразить» внешним видом. Представь себе, «заразами» именовали дамочек с выдающимися женскими прелестями. Этаких сексапильных красоток, стреляющих игривыми глазками.
– К нашей стерве это не относится. Если бы она стреляла только глазками, мы бы за ней полгода не бегали.
– Определение «стерва» больше походит для нее, – согласился Лесник. Оперативник непроизвольно прощупал пулевые отметины на обеих руках, оставленные женщиной, которую планировалась убрать.
– Ты еще скажешь, что «стерва» что-нибудь означает кроме стервы?
– Каждое ругательство имеет свое объяснение.
– Ха! Про основные: пошел ты нах, или куда поглубже – объяснять мне не надо. А «стерва»?
– Первоначально так называли падаль, тухлое мясо. Потом «стервозами» стали называть вредных шлюх, с душком. Но мужиков тянет к порочным женщинам, поэтому слово «стерва» приобрело и некий уважительный смысл. Типа роковая женщина. А рок – это судьба. Наша стерва многим судьбу укоротила.
– Это она делает лихо. Но на каждого крутого киллера найдется своя маленькая пуля.
– Или взрывчатка. – Лесник кивнул на пульт дистанционного управления, сделанный в виде рации.
– В Калининграде было достаточно пули. Если бы не Коршун, мы бы еще летом ее закопали. Подонок!
– Коршунов не алкаш.
– Ну и что?
– А то! «Подонками» в кабаках называли остатки мутной жидкости на дне кружки. Тех, кто допивал алкоголь за посетителями, тоже стали дразнить «подонками». Так что «подонок» – это опустившийся алкаш.
– Подлец он, да и всё!
– Тоже не в масть. «Подлец» это польское слово, означает «простой, незнатный человек». А предок Коршунова был офицером в Белой армии. Коршунов из дворян.
– Мудришь ты, Лесник. И то не подходит, и другое не в масть. Да как же нам называть этих идиотов, взбрыкнувших против Контора?
– Слово «идиот» растолкую в следующий раз. А Коршун, он и есть коршун – птица вольная и хищная. А она СД – Светлый Демон. Этим всё сказано. Знаешь, что означает «демон»?
– Дьявол.
– Нет. Демон – это падший ангел. У демона есть шанс вернуться в прежний облик.
– Откуда ты все знаешь, Лесник?
– Голова, Гном, не только для того, чтобы фуражку носить.
– Когда ты ее надевал в последний раз?
– Стану генералом, надену.
– На место Рыси метишь?
Лесник промолчал, а Гном завелся:
– Если ты такой умный, скажи, зачем Рысев хочет уничтожить СД? С чего наш генерал так взбеленился? Киллерша неплохо работала на Контору, ну и продолжала бы! Мало ли грязных дел, которые лучше выполнить чужими руками.
– А тут и гадать нечего. Рысь хочет ее убрать, чтобы замолчала.
– СД и так молчит. Полгода, как она с Коршуновым улизнула из Калининграда.
– А если она высунется и начнет трубить о прошлом?
– Светлому Демону не резон высовываться. На ней, говорят, такие трупы, что по любому до суда не доживет.
– Это слухи. А кого на самом деле она завалила, знает только Рысев, Коршунов и она сама.
– И двое из этой троицы лишние.
– Вот ты, Гном, и ответил на свой вопрос.
Салон автомобиля достаточно прогрелся, и Лесник выключил двигатель. Шум телевизора в подслушивающем устройстве стих. Гном наклонился и посмотрел на окна пятиэтажки, в торце которой расположился автомобиль.
– Свет погас. Ее сынок ложится спать. – Гном широко зевнул. – Кинем на пальцах, кому первому дрыхнуть?
– Или Коля Субботин готовится к встрече.
– А если Светлый Демон вообще сюда не придет?
– Раз Коршун явился к Субботину и растолковал про мамочку, значит и Светлый Демон появится.
Прошедшим летом в Калининграде Лесник и Гном должны были «закрыть» проект «СД» – ликвидировать женщину-киллера по кличке Светлый Демон. Хотя она помогла в выполнении важной государственной операции, генерал Рысев потребовал уничтожить ее. Однако подполковник Коршунов, долгие годы курировавший работу тайного киллера, нарушил приказ и встал на сторону женщины. В результате оперативники получили ранения, а Коршунову и Светлому Демону удалось скрыться.
Спустя три месяца их след обнаружился в Киеве, но нерасторопные коллеги только спугнули Светлого Демона. Теперь единственной зацепкой осталась конспиративная квартира в Коломне. Коршунов заранее уничтожил всю документацию по ней, но квартиру вычислили. В ней жил молодой парень Николай Субботин. Тщательная разработка выявила, что Николай Субботин приходится родным сыном Светлане Демьяновой. Это была удача, ведь Светлана Демьянова – прежнее настоящее имя Светлого Демона. В квартире была установлена «прослушка». За Николаем Субботиным велось наблюдение. Однако вплоть до середины января ничего подозрительного замечено не было.
