Кому жизнь – буги-вуги, а кому – полный бред
Я проснулся от истошного воя Бойкого. Пес у нас такой, не лает, а воет, поет почти что. Стараясь не разбудить Матрошу, сел на лавке, откинул стеганое одеяло, автоматом сунул ноги в сапоги. Рука уже сжимала острый тонкий кинжал. Голый, в сапогах… смешно. В дверь избы замолотили:
– Открывай! Нарочный из Приказа!
От те раз… Матроша заворочалась. Я накинул доху и вышел в сени. Морозно! Глянул в маленькое окошко, прикрытое латунной створкой. Ни зги не видать. Рискнем?
На крыльце, притоптывая, стоял знакомый приказной стрелец.
– Велели тебе собираться и срочно быть – к Государю послы прибывают, толмач нужен.
– Буду! – кратко ответил я, и стрелец скатился с заснеженного крыльца вниз, в темень.
– Кто там? – сонно спросила Матроша. Я ответил:
– По службе! Ты спи, я буду к утру.
– Ладно! – женщина повернулась на другой бок и сладко засопела. А мне туда, в тьму кромешную, собачий холод и… завьюжило.
Дело, видно, срочное, раз в ночи вызвали. Снег скрипел под моими огромными валенками, ветер норовил закидать его за воротник. Не зря этот месяц снежнем прозвали! Идти было недалеко. Государь нынче на богомолье к Савве Сторожевскому прибыл. А челядь и служивых, кто в монастырских стенах не вместился, расселили по постоялым дворам и слободским избам. Я вот к своей Матрене…
Наконец, стены монастырские надвисли над дорогой, осталось немного в горушку, а Царские врата закрыты, разумеется, значит, в обход.
– Посторонись! – раздался зычный окрик, и мимо меня, чуть не сбив с ног, промчался возок, луч света из прикрытого окошка осветил меня, отпрыгнувшего в сугроб, подальше от горячей тройки. Вот черти, снега в валенки набрал! Мокни теперь… Хорошо, возница кнутом не огрел, торопился, видать…
– Эй! Ты уснул, что ли? – я открыл глаза. Новенький, из менеджеров, не помню, как зовут, а что их запоминать, не приживаются они у нас, тряс меня за плечо.
– А? Что?
– Да ты чуть не упал. Задремал, наверное, – пояснил новенький.
Я ехал на нашем типографском микроавтобусе (чих-пыхалке, как его называет моя приятельница Лина). В сторону метро. А приснился мне прекрасный сон из компьютерной игры, для которой я рисую образы и деталировку. По ночам в основном. Оттого и сплю в метро и автобусе.
Бабуля недовольна… она называет это «малопочтенным занятием» – рисовать игрушки. Бабуля! Жизнь сложилась так, что это малопочтенное занятие с сегодняшнего дня стало нашим основным средством к жизни. Директор таки решил меня уволить. Ну… не уволить, а перевести на агентский договор. Есть работа – ко мне обращаются, я делаю верстку или правлю кривые файлы, получаю деньги через полтора месяца. А оклад – фигушки. А если нет работы, с которой не справляется основной состав – сиди на диете, верстальщик на удаленке.
Есть плюс – буду высыпаться. Есть минус – не идет стаж (это о-о-о-чень тревожит бабулю, как будто я смогу дотянуть до пенсии, и меня это начнет волновать) и денег платят мало-мало. А я после ковида до сих пор не в себе.
Уволили меня за ковид. Мы со Светой заболели. Света – моя… так, у нас и в тридцать пять официально еще молодежь, а мне всего тридцать два, значит… Светлана – моя девушка. И мы оба тяжело заболели ковидом. Она еще ничего, а я чуть копыта не откинул, дотянув до восьмидесяти процентов поражения легких.
Шеф – гендир всего и вся в нашем полиграфическом холдинге (полагается даже в мыслях произносить с заглавной буквы, перебьются, я – свободный безработный) – реально чокнутый.
Еще в первую волну ковида, когда в стране все позакрывали, и надо было оформлять пропуск, чтобы доехать до работы, гендир заявил, что никого на удаленку он переводить не собирается, это раз, и два – мало ли что сказал президент, не президент платит нам зарплату, а он, и ходите все на работу, как миленькие. Да, и кто будет болеть на больничном – тем никакой премии. Это три. А оклады у нас очень скромные. В результате народ ходил на работу в соплях, с кашлем, с потерей обоняния – откровенные ковидники.
В конце концов, перезаразились почти все, к счастью, никто не умер. Я мог быть первым. Легко.
У одной девушки умерла бабушка. Старенькая. Заразили ее родственники, работавшие у нас. Ковид ведь штука коварная. Человек может чувствовать легкое недомогание, думать, что «обычная простуда», и ему самому не очень плохо, но он – носитель инфекции, заражает других. Маски у нас носили только в первую волну некоторые избранные. Во вторую заболели, несмотря на респираторы. Не помогло.
Как я докатился до восьмидесяти процентов поражения легких? Отдельная прекрасная история и пример классического идиотизма в моем исполнении.
Мы со Светой поехали на ее дачу. На выходные. Погуляли по славному городу Звенигороду, я впечатлений набрался для отрисовки игры. А потом нам обоим стало резко плохо. Вирусная атака. Сопли, в горле – как семечко от шиповника проглотил, колет и не проглатывается. Температура полезла.
Светку давно уже отправили на удаленку, ей все равно, где работать, а я решил отсидеться, чтобы не тащить в городскую квартиру, где была на тот момент бабуля, заразу. Звонил два дня на работу, спрашивал, что мне делать – работать удаленно и не брать больничный, или все-таки брать. Настойчиво добивался ответа, и устно, и письменно. «Мы решаем». Ну, во вторник в обед я получил высочайший вердикт – «вызывай врача, бери больничный». Вызываю. Температура все выше. Вызывали «скорую», так как рабочий день в поликлинике уже закончился.
Я не скажу, что у Светы дача в тьму-таракани на краю света. Всего в десяти километрах от Звенигорода, хорошая дорога… «Скорая» приехала через пять часов! Раньше приезжали в течение часа… Меня отвезли на КТ, да, матовое стекло, поражение меньше двадцати пяти процентов.
– В госпиталь? – уверенно спросил фельдшер.
– В ковидный? – ужаснулся я.
– Ну да, наверное. Куда дадут направление. Мы же диагноз не ставим… там и поставят…
Я много читал об этих госпиталях и понимал, что если у меня не ковид, то я его там подцеплю обязательно, а если ковид, то прицепится дополнительно другая зараза, и тут мне точно хана.
– А дома можно лечиться? – жалобно спросил я. Фельдшер посмотрел на меня удивленно и ответил:
– В принципе, с результатом «меньше двадцати пяти процентов» можно лечиться и дома.
Эх, включить бы мне тогда мозги и отреагировать правильно на его удивление. Но я сел в Светкину машину (бедняжка ехала следом за «скорой»), и мы поехали обратно, на ее дачу, «лечиться на дому».
Дальнейшее я помню, как во сне. Помню, что на следующий день пришел классный сельский врач Илья Соломонович, он меня послушал, и Светлану тоже, сказал, что я зря отказался от госпитализации, выписал какие-то лекарства, за которыми Света метнулась в ближайшую деревню… кроворазжижающее, противовирусное, полоскание и грудной сбор.
