Посвящается В.Б.
– Жребий! Вашему роду выпал жребий! – хрипло вопил гонец, врываясь во двор и осаживая коня. – Все слышали? Жребий! Радость вашему роду!
К нему бежали с разных сторон толстые прачки со жгутами сырого белья, конюшенные мальчишки, фермеры, что привезли зерно и репу, и даже, подхвативши синюю сутану, старый замковый капеллан Антониус.
– Что за жребий, Бонно? – спросил капеллан, как самый старший среди челяди, ведь ни Хозяина, ни Хозяйки, ни кого из родни здесь не было и быть не могло.
– Позовите благородного сьера Элиаса! – гонец хотел бодро соскочить, но вместо того сполз наземь по конскому боку. – Спешная новость! Жребий выпал вашему роду! Поддержите меня под руки, мерзавцы…
И точно – по Уставу двое пажей должны были помочь спешиться королевскому гонцу и бережно довести его до крыльца, где стоял глава рода. Но пажей в замке уже лет двадцать как не было – ни одна семья не желала отдавать мальчишек на выучку в захудалый, всеми позабытый род…
– Да что за жребий-то? – Антониус что было силенок встряхнул гонца за плечо, как бы давая понять – да хватит с нас этих церемоний!
– Великий, славный жребий! Радость вашему роду!
Не так уж часто доводилось Бонно привозить вести из самой столицы. И он желал, чтобы все было по правилам, всей душой желал, да только вот глотка охрипла и ноги были как неродные.
– Будь ты неладен! Ты что же, полагаешь, что сьер Элиас сюда явится?
Чтобы сократить путь, Бонно, отважно скача через канавы, примчался замковыми огородами и въехал не в парадный, а в хозяйственный двор, двор форбурга, примыкавший к северной стене старого замка.
– Он явится, когда узнает! – чуть потише сказал Бонно и опять завопил во всю дурь: – Жребий выпал вашему роду!
Бонно был королевским гонцом на содержании у города, и встречать его полагалось именно в миг его появления и во дворе – так писалось в Уставе. Главный это был двор или хозяйственный – Устав умалчивал, так что лазейка имелась. Капеллан почесал в затылке.
– Я попробую сообщить Хозяину, – проворчал он. – Жди здесь!
Хозяин отыскался довольно скоро – в молельне, у самого окошка, за резной конторкой, где он по привычке, стоя, листал амбарную книгу.
– Чего тебе, милосердный отче?
– Сумасшедший Бонно прискакал с радостной вестью. Твоему роду выпал жребий! – сообщил капеллан.
– Жребий? Это что еще такое?
– Я думал, ты знаешь.
Старики посмотрели друг на друга с недоверием и одновременно пожали плечами.
– Какие-то новомодные выдумки, – осмелился прокомментировать Антониус.
– Пошли, – решил Хозяин.
Когда они через калитку, пробитую в северной стене, протиснулись во двор форбурга, Бонно сидел на скамье у коновязи и спал, прислонившись к стене. Он сидел довольно прямо, опираясь о стену лишь виском, и если бы не приоткрытый рот – имел бы вид более чем достойный.
– Проснись, гонец Бонно! Сьер Элиас желает выслушать королевское сообщение! – Хозяин выразился именно так, как велел Устав, да и Бонно, пока не заснул от усталости, тоже говорил служебным языком, не позволяя себе ни одного слова из обыденной речи.
Прачки, мальчишки и фермеры замерли – но Бонно не проснулся.
– А новость-то спешная, – шепнул Хозяину на ухо капеллан. Сьер Элиас похлопал гонца по щеке.
– Старый дурак… – проворчал капеллан. Бонно был моложе его на восемь лет, но сейчас другого титула не заслуживал.
– Больше ничего не сказал? – осведомился Хозяин.
– Спешная новость, выпал великий жребий, – повторил Антониус. – А что он еще мог сказать нам? Сообщение-то для тебя!
Хозяин огляделся по сторонам.
– Беги-ка за холодной водой! – велел он старшей прачке, заметив у нее пустое ведро. – Живо, живо! Может быть, война?
– И тебя призывают взять генеральское знамя? Выходит, сьер Магнус скончался – потому что живой он это самое знамя никому не уступит, – усмехнулся капеллан. – Какой они еще там придумали жребий?
Вода была доставлена и почтительно вылита на голову гонцу. Бонно пробормотал что-то несуразное, однако не проснулся.
– Может, тебя избрали в Совет? – предположил капеллан.
– Когда это в Совет избирали по жребию? А, может, готовится большой турнир?
– В наши годы мы уже не тянем жребия, с кем сражаться, – Антониус учтиво сказал «мы», хотя сам никогда не надевал турнирных доспехов. – Нас уже сажают по обе стороны от королевы, чтобы подсказывать ей решение…
Решений он тоже не подсказывал.
– Так что же это за великий жребий? – Хозяин обвел взглядом толпу.
Никто ничего не понял – это и читалось на простых неподвижных физиономиях.
– Несите гонца в замок, – приказал Хозяин. – Да не в калитку, застрянете! Жили в тишине, в благости и просветлении, делами занимались, порядок соблюдали, на тебе – жребий! Чует мое сердце, хлебнем мы беды с этим жребием!..
* * *
Бонно получил сообщение для сьера Элиаса в городе из уст старшего королевского гонца, который нарочно для такого случая прибыл из столицы. Старший гонец тоже был немолод, передавать должность сыну не желал, и дорога до такой степени его доконала, что он вопреки Уставу велел Бонно выучить сообщение наизусть и отправил его, хотя такие новости обязан был довезти сам.
А вышло из этого, что их подслушали.
Хозяйка постоялого двора «Королевская сковородка» не имела намерения подслушать. Она просто стояла перед дверью с подносом и ждала, пока старший королевский гонец потребует вина и мяса. Можно было, конечно, установить на этом посту и глухонемого Пьера, который за хлеб и одежду помогал по хозяйству, не чураясь и бабьей работы. Пьер имел свойство сохранять неподвижность часами. Однако хозяйка полагала, что в Уставе про глухонемых ничего не говорится, а владельцы постоялых дворов там уж точно поминаются.
Узнав неслыханную новость, она подноса не уронила, не взвизгнула от восторга и вообще сказала вслух лишь «М-м-м…» Это была очень благоразумная женщина, и она сразу сообразила, какую пользу может извлечь из новости.
Вот почему едва ли не одновременно с Бонно в замок сьера Элиаса прибыла его младшая сестрица, дама Берта, которую он не видел сорок лет – и еще столько бы охотно не встречал. Брат с сестрой насмерть переругались, когда он, старший в роду, выдавал ее, засидевшуюся в девицах, замуж и не поддался на хитрость, которую она измыслила, чтобы увеличить себе приданое.
Берта, невзирая на годы, приехала верхом, ее сопровождали мужья двух ее дочерей и младший внук, это если не считать мелкой челяди.
Въехала она, разумеется, в главный двор, где и не сходила с коня, пока безмерно удивленный сьер Элиас, прекратив возню с мертвецки спящим Бонно, не велел подать себе парадную мантию и не спустился ей навстречу. Оба на старости лет стали чтить Устав так, как не делали этого смолоду, и сейчас Берта была вовсе не старой склочницей, а прибывшей в замок благородной дамой.
