Глава 1
Вторая половина 1941 года. Враг подбирается к Москве всё ближе и ближе. Город подвержен периодическим воздушным налётам. Зажигательные бомбы, сбрасываемые немецкими бомбардировщиками, пожирают своим огнём дома, а то и целые улицы города. Весь этот хаос сопровождал громкий вой сирены, предупреждающий граждан о начале фашистских бомбёжек. Кроме того, никто в этом городе не отменял и борьбу с преступностью. Это, еще с незапамятных времен начавшееся, противостояние добра со злом, которое длится и по сей день, но борьба с преступностью во время жестокой, кровопролитной, Великой Отечественной войны была слегка иной, более тяжелой, ведь основные силы были брошены на отражение атак армии Гитлера, лишь небольшое количество людей оставалось для поддержания порядка в Москве.
Николай, следователь возрастом около 27 лет одетый в коричневое полупальто, черные штаны, тёмно-синюю обувь и серую шляпу, выйдя из собственного дома, направился в отдел уголовного розыска где собственно и работал. Пройдя тверскую улицу, он решил срезать дорогу через дворы. Срезая путь, следователь заметил, что за ним по пятам идёт незнакомый ему человек и ускорил шаг. Неизвестный тоже ускорил шаг. Следователь резко остановился и обернулся. Неизвестный тоже остановился, затем медленно вытащил из кармана пистолет и направил его на Николая.
– Да вы знаете, что вам грозит за такое… – только и успел произнести следователь перед выстрелом.
Пуля попала ему в плечо. Следователь упал на спину, преступник начал обыск карманов своей жертвы. Через некоторое время послышались голоса милиционеров:
– Эй, стой! Стрелять будем!
Началась перестрелка, в середине которой Николай потерял сознание.
Очнулся следователь на больничной койке с перевязанным плечом. В окно стучал сильный ливень. Оглядевшись, он понял – в палате находилось еще 2 человека. Один из них спал, а другой с любопытством смотрел на Николая, затем спросил:
– Ну, товарищ, как звать-то тебя?
– Николай Андреевич Мельников, следователь. – ответил тот, затем задал аналогичный вопрос собеседнику.
– Василий Иванович Уткин, прапорщик. – так же коротко ответил мужчина лет сорока, с потухшими глазами и усталым видом лица.
– Туго там на фронте, да? – поинтересовался у прапорщика Николай.
– И не говори… Жмут гады. Не успокоятся, пока не приставят нас всех к стенке кремля и не расстреляют. – возмущенно ответил Уткин.
Мельников решил немного привстать, чтобы принять полусидящее положение тела, но плечо дало о себе знать, после чего тот отказался от этой затеи.
– Что ж сам не пойдешь воевать за своё отечество раз так интересно про фронт? – шутя спросил Уткин.
– Если все уйдут на фронт, то защищать будет нечего – всё вокруг будет разрушено, сожжено и разграблено. – серьезно ответил Мельников.
– Дело говоришь, брат, порядок действительно нужно поддерживать! – согласился прапорщик.
– Не сказать, чтобы раскрывал дела исключительно из-за патриотических жизненных взглядов… Просто я хочу, чтобы в нашем городе был хотя бы намёк на справедливость, ведь нынче её так не хватает нашему обществу! – пояснил Мельников.
– Ну весь мир не изменишь, ибо восстановишь её в одном месте, то она тут же убывает из другого… Это такое, что не сможет предотвратить никто.
– Ты веришь в победу над фашистами?
– А как же иначе!?
– Почему же нельзя поверить и в победу над несправедливостью?
– Но ведь она на каждом закоулке города, да что там… Она практически везде!
– Разве нельзя сказать тоже самое о фашистах?
Прапорщик, не найдя больше слов, чтобы отстоять свою позицию – умолк. В палату принесли обед. Пообедав, следователь почувствовал сильную усталость и провалился в сон.
Глава 2
Мельникову снится сон. Урок русского языка, молодой Николай сидел за второй партой. Вдруг, учительница резко прекратила объяснение темы и стала вглядываться в девочку на первой парте.
– Глафира, это у тебя что на шее? Крест?! – спросила преподаватель.
Школьница в испуге опустила голову и увидела, что крестик находится поверх одежды.
– Глафира! Изволь объяснится! – прикрикнула учительница.
– Я… Я не хотела… – мямлила ученица.
– Дети! Нет никакого бога! Помните, вы пионеры и все вы между собой равны! – агитировала учительница.
Девочка закрыла лицо руками и сгорбилась, приняв жалкий вид человека, которого сильно пристыдили.
– Какой наш девиз? – спросила не унимавшаяся учительница.
– Всегда готовы служить Советскому Союзу! Да здравствует коммунизм! – хором ответили дети.
– Правильно, а вся эта вера в то, чего нет, лишь мешает нашему общему делу! – сказала учительница, с укором глядя на девочку с первой парты.
– Вы ничего не знаете! – вскрикнула девочка.
– Как ты смеешь! – возмутилась преподаватель, и подойдя к девочке, демонстративно сорвала крест.
«Интересно, каким образом её вера мешает всем нам? Какое нам вообще дело до того, во что она верит, разве это не дело каждого?» – подумал Николай.
Заведённая, с бешенными глазами и подёргивающейся губой учительница произнесла:
– Повторяйте за мной дети: Бога нет!
– Бога нет! – повторили дети.
– Еще раз! – громко сказала учительница, словно наслаждаясь унижением девочки.
– Бога нет! Бога нет! – уже хором и громко повторили дети.
Девочка не выдержала и выбежала из класса вон.
«Как жестоко и нечестно она с ней обошлась, а еще учитель называется!» – подумал Николай, чувствуя зарождающуюся неприязнь к преподавательнице русского языка.
Сон оборвался, начался другой. Николай шёл домой со школы. Всё вокруг было размыто из-за сильного ливня, который прошёл относительно недавно. Вдруг, за спиной Мельникова послышалось:
– Эй, Коль! Постой!
Это были его одноклассники Вова и Дима.
– Слушай, а что ты тогда молчал, когда мы бога отрицали? – спросил один.
– И чего такой хмурый был? – подхватил второй.
Николай не ответил и ускорил шаг, но те даже не думали отставать.
– Стало быть, либо он её любит, либо умышленно нарушает принципы нашего пионерского сообщества! – важно сказал один другому за спиной Мельникова.
– Какие принципы!? Что за пургу вы несёте!? – обернувшись назад, закричал на обоих Николай.
Одноклассники решили прекратить дразнить Николая и скрылись из виду.
«Какое же порой гадкое общество попадается мне! Вот был бы я хранителем правопорядка, то всё стало бы иначе» – думал Мельников – «Эх… Как же вокруг нас мало справедливости!».
Глава 3
Прошло две недели. Мельникова выписали из госпиталя. За период его отсутствия накопилось много нераскрытых дел. Одним из них, за которое взялся Мельников, являлось дело о загадочном маньяке, одно из самых уникальных дел, ведь оно стало первым за всю историю существования СССР, где речь шла о серийных убийствах. «Загадочным» называли из-за странных объектов, оставляемых им в карманах жертв: дощечки с надписями или изображениями, что-то вроде деревянных фигурок и т.д. Преступник, неведомым Московскому Уголовному Розыску способом, был всегда на один шаг впереди и никогда не оставлял на месте своих страшных деяний каких-либо серьёзных улик. Всего на его счету было 11 убийств и каждое было по-своему загадочно, к примеру: у убитой топором девушки в кармане пальто находилась деревянная табличка с надписью «Блудница», а у убитого многочисленными ударами ножом в грудь мужчины нашли такую же табличку, но вместо надписи на ней был нацарапан треугольник. Свидетели не давали милиции никакого успеха, так как убийца во время совершения убийства носил деревянную маску, что значительно усложняло создать его фотопортрет, а одежду он постоянно менял, преступления совершал в темное время суток или же днём, но лишь в малолюдных местах. Всё это погружало Мельникова в глубокие раздумья, среди которых время не имело значение. В дверь кабинета постучали.
