—Леха-а-а-а, Леха-а-а, тащи сюда ножницы быстрее!!! Давай, зажимай здесь! Да быстрее режь. Твою мать… Боря, тащи свой тощий зад сюда, смотри, бензин вытекает, твою мать, где огнетушители?! Вы что рты пооткрывали.
– Дык, Михалыч, а как резать, а вдруг искру выбьет?
– Руками, Леша, руками, это не искру выбьет, а мозг твой водка в кисель превратит, – надрывается мужской голос, раздавая всем команды, пытается перекричать несмолкающий звук сирен.
– Боря, беги к пожарной машине, тащи песок… ну, что вы, в самом деле, как в первый раз!
И наступает тишина. Я пыталась пошевелиться, но мне что-то мешало, как будто тело было чем-то придавлено. Склоняю голову чуть вперед и тут же проваливаюсь во тьму.
– Боря, мать твою, да мертвый быстрее бегает, чем ты! – снова слышу зычный голос, который меня словно выталкивает из-под толщи воды, и звуки обрушиваются на меня, оглушая.
Что происходит? Хочу открыть глаза, но не получается.
– Боря сыпь тут! … твою мать, Леша, давай режь, ты видишь, там мужик и женщина еще шевелятся, значит, живые. А если ты будешь корячиться, то трупы придется вытаскивать, вместо живых.
– Дык Михалыч, а бенз?
– Аккуратнее, значит, надо работать…
И следом барабанные перепонки разрывает звук какого-то визжащего инструмента и дикий скрежет металла о металл. Морщу лоб и пытаюсь руками закрыть уши, но не могу.
– Леха, давай режь с пассажирской стороны, там вроде все сухо… и аккуратнее, не то взлетим все нахер…
Мужской голос поглощает громкий едкий дребезжащий звук..
– М-м-м-м, – чуть открываю рот и пытаюсь шевельнуть плечами, – Валера-а-а-а… – поворачиваю голову в сторону мужа… щелчок, и меня накрывает тишина, уши закладывает, и я будто тону, ухожу на дно водоема.
Скрежет ломающегося металла вырывает меня в явь, и от этого неприятного звука сводит челюсть.
– Носилки сюда!!! – кто-то орет прямо над ухом.
– М-м-м-м…
– Тише-тише дамочка, все будет хорошо, с вами все будет в порядке.
– Боря, попробуй открыть дверь, может, пойдет, – слышу уже знакомый голос мужчины.
А следом раздался короткий треск и лязг металла.
– Товарищи, пропустите.
Чувствую, как меня берут под мышки и под бедра, вытаскивают из машины.
– Валера-а-а, – сухой голос царапает горло.
– Валера – это водитель?
Я киваю, и снова щелчок, и снова я проваливаюсь в бездонный океан темноты.
– У нее сотрясение, насколько серьезно, неясно… Зрачки не реагируют на свет, Светлана, зафиксировали…
– Кто вы? – вырванная из объятий беспамятства женским голосом, спрашиваю хрипло.
– Врачи скорой помощи. Женщина, у вас есть аллергия на препараты? Смотрите сюда, вы меня видите?
Я отрицательно качаю головой, но при этом чувствую, как прохладные пальцы расширяют мне веко.
– За-а-акрывай дверь!!! – раздается дикий крик, и следом взрывная волна подкидывает мое тело в воздух.
Миг полета в невесомости и болезненный удар спиной о твердую поверхность. В голове что-то лопается и снова темнота.
***
Оглушающий удар. И…
– А-а-а-а-а-а-а! – вдыхаю полной грудью и открываю глаза. – Валера, поворачивай! – голос срывается на крик. В глаза бьет ярким светом.
Пик… пик… пик…
Ошеломленная, я оглядываюсь по сторонам, и сердце начинает стучать чаще. Я откидываюсь на подушку и фокусирую взгляд.
Пик… пик… пик… пик…
Учащается писк справа от меня, и я поворачиваю голову в этом направлении.
– Даша, дыши спокойно, – медленно выдыхаю, а у самой слезы в глазах от осознания того, что я нахожусь в больнице, подключенная к аппарату.
Значит, это не сон. Мы действительно попали в аварию.
Подбородок предательски начинает трястись, и низ живота простреливает острая боль. Трясущимися пальцами сжимаю его. Не хочу верить в страшное, но предчувствие беды закрадывается в голову, и меня пронизывает животным ужасом. Мне нужен врач… доктор… да плевать. Нужен кто-то, кто может внести ясность в происходящее. Где Валера, что с ним? Что с ребенком?
Болевой спазм заставляет согнуться пополам, и я закусываю губу, стараясь сдержать крик, рвущийся наружу.
– Помогите! – кричу в тот момент, когда боль отпускает, и я могу сделать вдох. – Помогите!
Жду. Никого нет.
Раз.
Два.
Три.
Набираю в легкие воздух, чтобы крикнуть снова… и дверь открывается. От облегчения меня начинает трясти озноб, и слезы безудержно льются из глаз.
– Господи, что вы творите? – медсестра мгновенно оказывается возле моей кровати. – Неужели себя не жалко?
– У меня живот очень болит, – хриплю ей в ответ.
– Сейчас все поправим, сделаю вам укол обезболивающего, – она ловко орудует с медицинскими принадлежностями.
Я не успеваю переводить за ней взгляд, но от ее ответа у меня замерло сердце.
– Обезболивающее? Мне нельзя, я беременна.
Ее руки на мгновение замирают, когда она поправляет мне иглу-бабочку на предплечье, я хватаю ее за руку.
– Я беременна?!
Когда женщина переводит на меня взгляд, я все понимаю без слов.
– Нет, нет, нет, – отталкиваю ее руку, – не может быть! Это не правда! Молчите!!! Не хочу ничего слышать!!!
Я словно обезумела. Начинаю метаться по кровати, сдергивая с себя все капельницы и еще бог знает какие шнурки.
– Женщина, успокойтесь! – кричит мне в лицо медсестра и пытается прижать плечи к кровати.
А потом я услышала протяжный тонкий звук сирены над головой. Я бьюсь в припадке, подвывая и рыча одновременно. Сквозь пелену влаги, застилающую глаза, вижу, как надо мной возникает еще пара голов.
– Сделайте успокоительное, у нее припадок, – говорит медсестра, а я пытаюсь дернуться, но мое тело зафиксировали сильные руки, придавив с двух сторон к кровати.
– Нет, прошу, не надо, вы навредите ребенку, – сиплый голос рвется из горла.
– Навредишь ему ты! – рявкает на меня медсестра. – Ты что творишь?
Я не почувствовала, как мне ввели иглу в вену, но ощутила, как прохладная струя лекарства холодит ее, перекачиваясь из шприца в меня.
– Ребенок… я беременна… мне нельзя принимать никакие лекарства, – словно в бреду, шепчу бессвязно, – ничего… нельзя…
– Девушка, милая, успокойся, – голос медсестры становится мягче, – все в порядке, беременность сохранена, и все страшное позади, – она подносит к моим губам стакан с водой. – Вот, выпей.
Я приподнимаюсь на локтях, и одновременно с этим действием приходит понимание, что кроме нас в палате больше никого нет. Я мельком бросаю на нее взгляд поверх стакана, делаю мелкие глотки.
– Спасибо, – отдаю обратно тару, даже не опустошив до середины. – Извините за это… просто…
– Не переживайте, я все понимаю, а сейчас ложитесь отдыхать. В вашем положении нужно заботиться не только о себе, но и о ребеночке, – она мило улыбается, и я проникаюсь к женщине добрым чувством.
Поворачиваюсь на бок, вытягивая руку так, чтобы не сдернуть капельницу. Я уже закрыла глаза и начала проваливаться в сон, когда… Валера.
