Молчание.
С утра все, что было между ними с Димой, показалось бредом.
Ульяна проснулась и лежала, глядя в окно на белое небо. По стеклу бусинами ползли капли от моросящего дождя. Она следила за ними и не могла пошевелиться.
Откладывала мысли о случившемся. Боялась их. Было страшно нарушить целостность этой до боли прекрасной истории. Не хотела думать о ней обрывками, хотела вернуться к самому началу, вспомнить все – от первого взгляда его голубых глаз в метро до слов, которые она никогда, даже в самых смелых мечтах, не надеялась услышать от него.
Это… Это было слишком.
«Я этого не достойна».
Вот, что ее убивало. Все это случилось, да. Но случилось так, будто она попала в какой-то написанный роман. Не о ней. Случайно, по ошибке, заняла место главной героини. Это же не про нее! По жизни она нигде и никогда не играла главных ролей. И Дима не мог, просто не мог всерьез выбрать ее для себя.
Это дикая случайность, и скоро все станет на свои места.
Да. Так было проще поверить в случившееся. Но от этого стало лишь больнее.
Кутаясь в попытки отстраниться от мыслей, Ульяна заставила себя встать с постели. В ванной долго смотрела, как из крана течет вода. Походкой подбитой птицы добралась до кухни, погибая от своего случайного, будто украденного счастья. Насыпала в турку заварной кофе – единственное дорогое, что было в этой квартире, склонилась, вдохнула аромат.
Приятный. Горький. Как их вчерашний разговор с Димой. Как вся их история с Димой.
Она замерла, окунувшись в воспоминания.
Его лицо, склонившееся к ней, немного ребяческое, даже отчасти беззащитное, перед тем, как поцеловать ее. Его взгляд, полностью погруженный внутрь себя, когда он прижал ее тело своим к земле.
Золотой мальчик Дима, ради одного взгляда которого она готова была на все, вчера открыл ей всего себя настежь. Выдал ей дозу чувств и откровенности, гораздо большую, чем она была готова принять.
А может, и он не был готов к такой откровенности? Может, жалеет теперь?
А вдруг он снова просто исчезнет, растворится, замолчит. Оставит ее тонуть в глухом молчании, которое она едва смогла преодолеть в прошлый раз…
Нет, только не это!
Она нервно отставила турку. Стояла и растерянно переводила взгляд с плиты на чашки на столе, потом на пустую вазу на потрескавшемся подоконнике, потом на окно, за которым ветер срывал с деревьев желтые листья. Теребила край футболки. Ее накрывало. Подавляя всхлипы, бросилась в комнату. Там уставилась на стену, у которой он вчера стоял, признаваясь ей в любви. Подлетела к этому месту, прижалась к холодным обоям, закрыла глаза.
Весь мир ее теперь сузился до его признания. Все мысли оказались заточены в пределах его сильных объятий. Зачем ей теперь обычная реальность, работа, все остальные люди? Зачем?
Она нашла свой приют. И достигла своего предела мечтаний.
Дальше лишь пропасть.
Окропив стену, где он вчера стоял, горячими слезами, она стояла еще долго, не в силах шевельнуться.
Ответственность. Ее внутривенная черта. Заставила все же оторваться от стены и вернуться к реальности.
Саднила мысль, что вчера она просто ушла из офиса посреди рабочего дня. Оставила свою рубрику на сайте пустой. Ужасно поступила со Львом. Повела себя безответственно и непрофессионально, а ведь такого раньше с ней никогда не случалось.
«Срочно надо все исправить».
Вот и нашелся рычаг, который снова запустил механизм действия.
Она бросилась надевать джинсы. С беспокойством думала о том, что Лев даже не позвонил. Тут же из недр наболевшего поднялись догадки о том, что ее работа шефа давно не удовлетворяет, и ее исчезновение может стать для него поводом молча уволить «слабое звено» без излишних реверансов.
– Жесть… Может, я вообще уже без работы осталась?
Она носилась по квартире, в панике собираясь. На лету случайно взглянула на заветное теперь место на стене.
«Я люблю тебя».
Как острым лезвием по ресницам.
Она замерла, невидящим взглядом глядя на свои вещи.
Он не мог сказать эти слова. Он не мог стоять здесь и сказать эти слова. Ей.
«Ты не мог сказать, что любишь меня, Дима. Так не бывает!»
Это ее больной вымысел. Горячка.
Она коснулась ладонью лба. Замотала головой.
Но он не мог. Просто не мог.
Его страстные и нежные поцелуи. Их болезненный секс на траве в парке. Он сжимал ее в руках так сильно…
Она побежала босиком по холодному полу к стулу, на который вчера повесила свои голубые джинсы. Ну вот же – cледы травы на ткани! Это было! Она, и правда, лежала вчера на земле под его горячим телом.
Дима.
Дима!
Присела на кровать. Уткнулась лицом в руки.
– Не могу поверить! Не могу поверить! Неужели ты, правда, любишь меня…
Прожгло тело насквозь. В груди запекло. От боли. От счастья.
Дима.
Он.
Тот самый. С кем одним она может по-настоящему чувствовать себя живой.
Нет, такого в реальной жизни не бывает! Такие, как он, таких, как она, не выбирают.
Невозможно было отвязаться от этих мыслей.
Она на ходу схватила первое, что попалось под руку – черную майку. Стащила футболку, надела майку, заправила в джинсы. Помотала головой и пошла к окну, забралась на широкий подоконник, подтянув колени к подбородку, уставилась на небо.
Ее всю трясло.
– Дима. Дима. Дима. Дима… – повторяла, словно в исступлении.
Три слова, сказанные тем, кого она так любит, сияли пламенем в воспоминаниях. Горели выжженным признанием на сердце.
«Я пытался держаться подальше от тебя. Но я не могу».
Она закрыла лицо руками.
Но почему? Почему он пытался держаться подальше?
Снова закрались дерущие душу мысли о том, что суть проблемы проста: она – не из его круга, слишком обычная, не при деньгах, без связей, без единой брендовой вещи. Ей никогда не дотянуться до той Насти, с которой он вчера приехал в офис.
Кстати, а что же теперь с Настей?
Она вдруг вспомнила сериал «Гордость и предубеждение». Как мистер Дарси впервые объяснился в любви своей возлюбленной Элизабет. С каким гневом, чуть ли не с возмущением заявлял о том, что испытывает, и сетовал, что ему жениться на неровне – не по статусу.
– Может, ты и любишь, но ты не хочешь меня любить, – проговорила Ульяна с горечью. Закрыла лицо руками.
Заветные три слова, повторяющиеся в памяти звуком его голоса, то уносили в рай, то сталкивали в преисподнюю. Было так радостно, и было так больно.
В венах бился вопрос: что дальше?
Как он поведет себя? Как они встретятся после всего? Если все же еще встретятся…
«Не могу больше!»
Она спрыгнула с подоконника, схватила телефон, глянула на время.
– Вот же ф…к!
Бросилась в прихожую. Даже не взглянула в зеркало, мигом обула кроссовки, натянула куртку и понеслась из дому, на лету захватив рюкзак.
Когда Ульяна вошла в офис, все уже давно выпили утренний кофе и были на своих местах. Даже неуловимый айтишник Андрей в своих вечных громадных наушниках занял свою затемненную комнату. Она взглянула на часы. Полтора часа опоздания. А еще вчера ушла днем без предупреждения и не сделала работу.
