Гул мотора машины разносился легким эхом по безлюдной деревушке. Солнце, что повисло над головой в самой зените, беспощадно жгло кожу. Глаза после долгого бега заливались потом. Тело неприятно зудело, а душе было удивительно хорошо. Тягота, которая уже три дня, будто клешни сжимала позвонок и вроде ребра, наконец, отступила. Он окинул взглядом участок за забором, таким же косым, как угол в сорок пять градусов. За забором стоял небольшой домик, старого типа, из дерева, с пробитой временем крышей. В этом доме жила прабабушка, к ней было очень приятно приезжать, по крайней мере, до шести лет. К сожалению, саму бабушку уже не застал, но ее фотографии до сих пор приятно согревал сердце, как что-то родное, защитное. От ленивых мыслей во время отдышки отвлек звук тормоза. Колеса жалобно скребли грунт, поднимая столбы дыма. На повороте, где дорога отставала от домиков и уходила в бесконечные дали, машину круто занесло. С глухим стуком машина, оторвавшись колесами от земли, перевернулась на крышу. Наверное, ей не понравилось такое положение, так как после этого она сразу начала кувыркаться, скидывая скорость. Громкий стук, звон упавших деталей отлетевших от корпуса, скрипящие тормозные колодки, все это длилось несколько мгновений и автомобиль, слетев в канаву, сбоку от дороги, вскинул колеса к небу. «Черт!» Паника сковала тело, столько раз зачем-то перед сном прокручивал такие сцены, а здесь ничего больше в голову и не пришло. Распуская громкие ругательства, я понесся к машине. Зачем? Не знаю, наверное, спасти выжившего водителя, хоть автомобиль был в таком состоянии, что целостность человека за рулем, да и не только за рулем, вызывала явные сомнения. Сейчас, в данный момент реальности, я предполагаю, что не побежал бы. В конце концов, не моя забота, да и машина могла взорваться, а это уже никуда не идет. Но пронесло….
В тот день я побил все рекорды скорости, по крайней мере, своей. Подбежав к машине, организм стал судорожно хватать воздух. Вторая волна паники, тогда она была противнее, чем запах жареной рыбы, когда утрамбовал желудок, думаю, отвратность такая знакома многим. Хотя сегодня я отдал бы что угодно, чтоб ощутить ту панику. Ну, или запах рыбы, а что, тоже не плохо. Так вот, когда стоял у машины солнце все так же беспощадно жгло. Вокруг машины разбросанный мусор казалось, создавал свой неповторимый узор, мозг тогда за что угодно хватался, лишь бы не обдумывать того, что произошло. Первое, что было сделано, это открылась дверь со стороны водителя. Сама дверь нисколько не пострадала, но звук ее открытия был таким громким, что едва не порвал барабанные перепонки. Показалось, мир содрогнулся от такого омерзительного звука. Из машины несло смрадом. Гниющее мясо вместе с тухлыми яйцами, сладким ароматом карамели или халвы, а еще ощущался легкий запах бензина, похоже, бак был пробит. «Жив?!» Один и тот же вопрос растягивался как масло в разуме. Кажется столько действий, столько времени. Но все заняло не больше секунды. Озноб пробил тело. На водительском месте сидел человек. Вполне зарядный мужчина, в простом костюме. Мертвый, наверное, ибо шея живого так не может выгнуться. Но вот лицо… Лицо чтоб ему было пусто! Вместо нормальных глаз, ушей, носа, губ, была гладкая кожа. В этой коже, на месте глаз, были две дырки. Они будто выжженные в плоти не затрагивали внутреннего строения головы. Из этих двух отверстий сочилась мозговая жидкость. На месте рта была улыбка точно такая же дырка-улыбка, как и глаза, через которую были видны мышцы челюсти и гортань. Тошнота подступила к горлу. Не справившись с ней организм, самовольно испражнился на некогда очень дорогую обивку машинных кресел. Руки, в прочем, как и ноги, затряслись. При попытке выбраться с машины я сильно стукнулся головой о дверцу. Невольно выругавшись, схватился за голову, но все-таки выбрался. Плюхнувшись на землю, правда, прямо у самого автомобиля, я схватился за голову. Влага ощущалась ладонями. Похоже, голова была разбита, но боль шла издалека. Держась за макушку обеими ладонями, мой взгляд невольно упал на заднее сидение. Там лежала черная книга в каменном переплете и украшенная нитями. Она была закрыта на добрых десять застежек, хоть и была не больше двадцати сантиметров. Знаете, с роду ничего не брал чужого, а тут.…
Как черти подтолкнули, хотя теперь я считаю эту версию самой действительной. Но, судя по жаре от машины, где-то уже стал гореть огонь. Да и запах паленого мяса не давал надежд, что мне показалось. «Рас горит все, то хотя бы книгу спасу!» Именно с этой идеей я выхватил с заднего сидения книгу и быстро побежал от машины обратно в направление деревни, пусть вымершей, но все равно деревни. Я тогда вломился в старенький домик прабабушки как один из буйных переростков в рейдерские времена, прижимая к своей груди спасенную книгу. Удивительно как еще двери не снес с петель! Знаете это тепло, уют старых домиков из дерева? Не удивлюсь, если скажете, что не понимаете о чем я, вы все, как и я когда-то, не замечали этого. Вот знаете, когда глубоко вдыхая нос, нежно щекочет пыль старости. Тепло от стен, прогретыми под дневным солнцем, как в парилке окутывает тело, а особенно прогревается душа. Под ногами скрипит старый пол из дерева, и тишина нарушается редкими звуками с улицы.…
Так в тот день, точнее в тот раз, когда забежал под крышу, этого всего не было. От стен сочился холод, вместо лучей солнца с окон вовнутрь помещения тянулись глубокие черные тени из каждого угла. Что еще хуже, так это негромкий треск, нет, не пола, не стен из досок, а просто треск, треск пространства что ли! Слышали, как трещит зажигалка для газовой плиты? Вот такой же треск, но только он исходил от темноты. Я помниться еще смахнул это на панику, правда, аж через день объяснялся с собой, но все-таки…
Забившись в угол, на скрипучую в теории, но абсолютно бесшумную лавочку я вжался спиной в дерево. Руки едва не до судороги в мышцах прижимали к себе книгу в черной обложке с камня. Мне казалось, что это самое верное и правильное, что есть в мире. Каждый раз, когда моргал, перед глазами появлялось обезображенное плоское лицо. Поступала тошнота, но сцепив зубы, и иногда покусывая губы, я старался игнорировать, не видеть, спастись от пережитого. Не помню, сколько так прошло, может час или два, я на часы даже внимания не обращал, хоть и были часы и в телефоне и на запястье, но что поделать, не хотелось видеть время и все! (Спокойные мысли, к которым я уже привык, стали паническими, громкими, сумбурными. Ужасно неприятное ощущение, когда покой и тишина к которым привык, прервалась и буквально разбилась на части от громкого взрыва. Ужасно! Но отдам должное, он быстро вернулся в спокойствие.) Меня со временем отпустило. Голова прояснилось, даже соображать немного начал. По крайней мере, для того, чтоб вызвать милицию, а нет, уже полицию. Заставить себя выйти на улицу я не сумел. Меня хватило только на то, чтоб вспомнить название этого покинутого поселка, и назвать улицу, на которой перевернулась машина. Я сидел в том доме после звонка. Меня не просили задержаться, чтоб встретить полицейских, не просили помощи, просто спросили, есть ли умершие. После того как беседа окончилась я глянул на часы. Было четыре часа дня. Как раз солнце начинает постепенно садиться. Мысль о том, что зайдет солнце отозвалась радостью, что спадет жара, и страхом. Я почему-то сильно испугался того, что уйдет свет. Эти эмоции были не больше тридцати секунд. После мой разум полностью заняла другая мысль. Я хотел спать, очень сильно, вот прямо сейчас уснуть. Прижатая книга к моей груди отдавала теплом. Сонливость сморила меня сразу же. Я так и уснул на той лавке, вжавшись в угол стен. (Опять почувствовалась тревога. Собеседник прервал свой рассказ. Он кажется, ушел в себя, хоть если честно так и не выходил из подобного состояния.)
