В 2012 году в мире была отменена запрещенная реальность. Оккультизм, шаманизм, нумерология снова стали инструментами решения внутриполитических и международных вопросов. В России расконсервировали секретные лаборатории ФСБ, именуемые среди посвященных лабами, возобновилось обучение и подготовка специального подразделения «Тени».
Полковник Байдаков задумчиво сидел в своем кабинете. Встреча, которая должна была состояться у него через два часа, он откровенно опасался. Но избежать ее теперь ему не удастся. В голове звучал тихий голос: «Ты еще придешь за мной и получишь по заслугам.»
«Может быть, она выбралась, – мелькнула спасительная мысль. – И мне не придется за это платить?»
Перед глазами возник образ молодой женщины: взгляд с легким прищуром, нежная улыбка, зеленые глаза, смотрящие прямо в душу.
«A ведь она меня любила… Да, любила! Может быть, и сейчас еще любит. И тогда она простила. Она великодушная, это все знают.»
Ну, скажем, полковник Байдаков знал это наверняка. Возможно, зря он два года ездил по Алтаю и Сибири, посещая колдунов и шаманов, в поисках защиты от ее проклятия.
«Может быть, сначала ей позвонить? Да, сначала позвонить!»
Полковник Байдаков решительно снял трубку АТС:
– Соедини меня с Красновой. Да, той самой. И побыстрее. Приказ Первого..
Митрополит из складок рясы достал смартфон:
– Рыба моя, – замурлыкал он в трубку. – Ты пойдёшь с нами крестным ходом?
–Любовь моя, – зазвучало у него в ухе. – Мне уже принесли приглашение от Святейшего. Конечно, я присоединюсь к вам. Ты меня встретишь?
–Обязательно, ангел мой! От поста набери, и я пришлю за тобой машину.
–Замечательно! – женщина смеялась. – Увидимся, мой золотой!
– Молюсь за тебя! – лицо митрополита по-детски искренне светилось.
– Привет! – Ее голос звучал иронично и буднично.
– Как ты поживаешь? – полковник Байдаков старался говорить непринужденно, но волнение в голосе Она могла услышать. И Она слышала. Странный холодок пробежал по позвоночнику.
«Дыхание смерти» – осенила догадка.
– Я там буду, – засмеялась Она, прервав его размышления.
– Цвет красный..
– Бирюзовый, – перебила Она. – Он увидит.
– Подробности и детали – через два часа, адрес ты помнишь.
– В этом нет необходимости, – Она отключилась.
Полковник Байдаков громко выдохнул, но облегчения это не принесло.
Утро выдалось суетным.
В честь семисот летия несколько тысяч паломников и прихожан вместе с Патриархом и братией шли двадцати пятикилометровый̆ крестный ход, за которым следовала праздничная литургия, трапеза и совместное приветствие от Патриарха Всея Руси и Президента России.
Митрополит, занимавшийся общей организацией праздничных мероприятий, каждые пять минут получал сводку о ходе процессии и состоянии Святейшего.
Патриарх чувствовал себя нехорошо, a рано вставшее солнце как будто намеренно жгло шедших крестный ход людей безжалостно и неистово. Было душно.
В обитель прибывали высокопоставленные гости, что требовало особого внимания. Служба охраны Президента нервировала своими инструктажами и усиленными проверками всех прибывших.
В одной из приемных было весело и оживленно. Там сидела Она. Юные послушники и семинаристы сновали вокруг нее, как пчелы, отлынивая от своих организационных обязанностей, предпочтя компанию их любимой особой гостьи.
Она пила чай с травами, который специально для нее Митрополит всегда держал в запасе, и улыбалась той самой тихой искристой улыбкой, благодаря которой они много лет назад познакомились.
Семнадцать лет назад…
Врач, смущаясь, передал Павлу заключение.
– Делать терапию теперь уже не имеет смысла, – мямлил он. – Если даже вы решитесь на химию, я не могу гарантировать вам и пяти процентов успеха. Вам нужно чудо!
Голос врача звучал в ушах диким громом. Успешный бизнесмен, молодой и полный сил мужчина, спортсмен и … рак. Это было похоже на какую-то нелепую иронию, чью-то злую шутку и… Это теперь его реальность.
Как во сне, он вышел из клиники… Из транса отчаянья его вывел колокольный звон. Он не помнил, куда он шел и как оказался во дворе Высокопетровского монастыря. В центре Москвы за двухсотлетней монастырской стеной было тихо. И лишь колокол прерывал эту тишину, извещая округу о начале праздничной службы.
В Храме Преподобного Сергия Радонежского проходило таинство Елеосвящения. Пресвитеры в праздничных облачениях сновали между людей, намазывая их руки и лица ароматным маслом.
И тут Павел увидел Ее. Это была улыбка, тихая, ясная, открытая. От Нее исходило свечение, и с каждым помазанием лицо женщине становилось светлее, a исходящее от нее свечение – плотнее. Настоятель громко называл Ее солнышком и улыбался ей как-то особенно тепло. Впрочем, глядя на Нее, невозможно было не улыбаться. Впервые за многие месяцы Павел улыбался.
Служба закончилась, a он стоял, как приклеенный. Когда Она направилась к выходу, он пошел за Ней.
–Могу я вас угостить кофе? – почти прокричал он Ей в спину, когда Она спускалась по ступенькам.
– Вы – можете. – ответила Она, не оборачиваясь и не останавливаясь. Павел чувствовал, что Она улыбается.
– Любовь моя, ты спишь в холодильнике? – Митрополит не скрывал своей радости, обнимая Ее.
– Ты же знаешь, я вечная! – звонко захохотала Она. – Благодарю тебя, твой чай, как всегда, волшебен. Такой я пью только у тебя и… – Она подняла глаза к небу.
– Ну, матушка! Все-таки стареешь! – Митрополит картинно подбоченился. – Меня с этим чаем познакомила одна девушка десять лет назад и сказала, что это ее любимый чай.
– Ого! Десять лет?! Мы так долго знакомы? – Она продолжала хохотать. Молодые семинаристы, не дыша, наблюдали за живыми легендами – их чудотворцем-Митрополитом и той, которая спасла много жизней одним своим присутствием.
– A знакомы мы семнадцать лет! – Митрополит сдался. В искусстве подтрунивать Ей не было равных.
Семнадцать лет назад…
Он привез Ее в свой любимый ресторан на крыше одной из высоток.
«В конце концов я все еще богат, хоть и почти мертв.» – почему-то весело подумал Павел.
– Любите чувствовать свое превосходство? – Она прервала затянувшееся молчание, усаживаясь у панорамного окна. Прямо под Ее ногами раскинулся лучший город земли, посылающий возможности и ломающий судьбы.
– Просто здесь много света… Впрочем, сейчас это уже не важно, – мрачно заключил Павел. Тяжесть от осознания своего диагноза вернулась. И высота птичьего полета сейчас скорее усугубляла это состояние.
Он постарался унять нахлынувшее волнение, чтобы не смущать свою гостью. Помощь пришла в образе белоснежного официанта, принесшего кофе.
«Ну вот и ангелы уже собираются!» – Павел только сейчас заметил, что форма местных официантов целиком белая. И это снова его развеселило.
