Андрей Строков, Юрий Китаев - Журнал «Парус» №90, 2023 г.

Журнал «Парус» №90, 2023 г.
Название: Журнал «Парус» №90, 2023 г.
Авторы:
Жанры: Критика | Современная русская литература | Стихи и поэзия
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: 2023
О чем книга "Журнал «Парус» №90, 2023 г."

Русский литературный журнал «Парус» приглашает любителей отечественной словесности на свои электронные страницы. Академичность, органично сочетающаяся с очарованием художественного слова, – наша особенность и сознательная установка. «Парус» объединяет авторов, живущих в разных уголках России: в Москве, Ярославле, Армавире. Статус издания как «учёно-литературного» (И. С. Аксаков) определяет то, что среди авторов и редколлегии есть представители университетской среды, даже определённой – южно-русской – литературоведческой школы. Рубрики «Паруса» призваны отразить в живых лицах текущий литературный процесс: поэзию и прозу, историю литературы, критику, встречи журнала с разными культурными деятелями, диалог с читателем. В наши планы входят поиск и поддержка новых талантливых прозаиков и поэтов, критиков и литературоведов, историков и философов. Мнение редакции не всегда совпадает с мнениями авторов.

Бесплатно читать онлайн Журнал «Парус» №90, 2023 г.


«Слово главного редактора»

Приветствую Вас, дорогой читатель!

Вольный ветер вдохновения вновь наполняет наш «Парус» и литературный корабль, статный и спокойный, как пробудившийся ото сна богатырь, отправляется в новый путь. Море – кипуче и бездонно, а в периоды смены дня и ночи под лучами небесных светил, пронзающих толщу воды, – оно отсвечивает бирюзовым хрусталём.

Мы – в свободной стихии, воспетой классиками.

Безбрежное творчество – обитель парящего духа – открывается тем, кто входит под благословенные своды. В пространстве этой удивительной метареальности нет ни времени, ни прочих измерений и преходящих примет сего мира. Величественные воды вечности несут бесценные дары дерзнувшим уйти от мирской суеты.

Вперёд и вверх, дорогие «путешествующие в прекрасном»! «Летучий корабль», нагруженный серебряными словами и золотом молчания, на всех парусах мчит нас к родившемуся зимой и начинающему свой таинственный рост новому солнцу.

Ирина Калус

«Галерея»

Алексей КОЛЬЦОВ. Ответ на вопрос о моей жизни

Вся жизнь моя – как сине море,

С ветрами буйными в раздоре -

Бушует, пенится, кипит,

Волнами плещет и шумит.

Уступят ветры – и оно

Сровняется, как полотно.

Иной порою, в дни ненастья,

Всё в мире душу тяготит;

Порою улыбнётся счастье,

Ответно жизнь заговорит;

Со всех сторон печаль порою

Нависнет тучей надо мною,

И, словно чёрная волна,

Душа в то время холодна;

То мигом ясная година

Опять настанет – и душа

Пьёт радость, радостью дыша!

Ей снова всё тогда прекрасно,

Тепло, спокойно, живо, ясно,

Как вод волшебное стекло, -

И горя будто не было…

17 марта 1829

«Художественное слово: Поэзия»

Ольга КУЗНЕЦОВА. «Согревающий вечность в руках…»

РАКОВИНА

Мы едем к морю. Мама щиплет

украдкой руку, чистит память,

ворчит, какой же я неряха,

и улыбается другим.

Я сплю. На длительной стоянке

мы покупаем ежевику,

играем в дурачка с какой-то

большой и радостной семьей.

Мне шесть, я верю, что на пляже

найду заветную ракушку

и постучусь в нее тихонько,

спрошу о чем-нибудь жильца.

…Жара спадает. Сохнут брызги.

Смеются чайки. Мама хочет

Побольше новых фотографий,

Поставить чтоб себе на аву,

«и пусть кусает локти, гад».

А я хочу быть рядом с нею

И эту классную ракушку.

«Мам, где моллюск?» – «Наверно, милый,

Он новый дом пошел искать».

Ночь, я не сплю. В саду цикады —

как мамин телефон, забытый

на тумбе ею. На террасе

С соседом мама пьет вино.

Закрыв глаза, я представляю

Как там, на полосе прибоя,

Пустая раковина слышит

Далекий шторм и шепот льда.


***

Тишина заслоняет крыльями

Наш маленький старый дом,

Где мечты покрываются пылью,

А явь покрывается льдом.


И только по-прежнему живы

Ходики на стене…

Я засыпаю счастливой,

Но все же кричу во сне.


ВЕЩИ

Через стены, через ветви,

Мотыльковый хоровод

Выметает вечным ветром

Полых лет докучный смёт.

И предметы, и приметы,

И раскраски, и рассказки,

И картинки, и иконки,

И горшки, и черепки –

В неусыпную воронку

Нерассказанной тоски.

Это надо, чтоб забыться,

Это действует всегда,

А любовь безумной птицей

 Всё отводит от гнезда

Путать адрес, путать имя,

Путать запах, путать след –

Так становятся чужими,

Так и сходятся на нет.

Проступает резче, резче

Из-под пыли тьма теней –

Оттого и любят вещи,

А себя – еще сильней.

Поврежденным сухостоем

Сквозь дома, деревья сквозь

Выметается пустое,

Где живому не жилось.


***

Не разожмешь ни губ, ни рук,

Пока читаешь эти письма.

Вновь обезжизненные листья

Опишут ломкий полукруг

И вновь, минуя твои сны,

Вдруг наяву к тебе вернутся,

Как опрокинутое блюдце

Немой сентябрьской луны…

Никто не правил, не марал,

Не жег, не мазал белой краской –

Да, противодвиженье сказке,

Где все отлично под финал.

Но столько пролито тепла,

И горечи такая малость,

Что думаешь: да, жизнь была…

И здесь, наверное, осталась.


НЕЗАМЕТНЫЙ

Двор, зимовавшая грязь, сквозная тень голой ветлы.

Бечевки провисли, на сером белье заплатки, как лед, белы.

Мама захлопнет форточку, когда впустит кота домой,

Вполголоса заговорит, чтоб не услышал никто чужой:


«Пойми, сынок, пойми, наконец – незаметность наш крест,

Так повелел испокон веков бог этих пасмурных мест.

Бесшумней воды и ниже травы, не поднимая глаз…»

Мама, я жил за добро и за мир, но понял только сейчас:


Если ни разу не думаешь или думаешь, но не так,

Если вообще живой – значит, точно ты чей-нибудь враг.

Но до тех пор, пока не решу, на каком стоять берегу,

Я ни в кого, кроме себя, выстрелить не смогу.


Оттаявший мусор за ночь подернулся крепким льдом.

«Я здешний» звучит сегодня и с гордостью, и со стыдом.

От новостей – тревога, от водки – горькая глухота…

Не бойся, мама, я защищу и тебя, и дом, и кота.


***

Штопая небо, иглу отложу.

Всё сохраню. Всё расскажу.

Память прорех. Сна бахрома.

Кажется, так сходят с ума.

Битый кувшин. Сладкий кагор.

Поступь часов. Наперекор.

Бег из себя. Кто виноват?

Матушкин крест.

Знобкий закат.

Писала в тетрадке. Пела в углу.

Небо ползет. Дайте иглу.

Тонкая нить моих журавлей.

Всё сохранить – всё тяжелей.

Дочушкин взгляд.

Омут минут.

Всё ещё я

Всё ещё тут.


***

Оторвался – лети: тополиным пером,

Пересохшим листком и чернильной слезой.

А зажмуришься – видишь оставленный дом,

Половицы и книжки, герань и покой.

Это именно там ощущаешь в свой срок,

Что любить не хватает дыханья и сил

И чужое, чужое все то, что берёг,

А взаправду твое – только то, что дарил.

Мы приходим одни – и уходим одни,

Разве с малою толикой ваших молитв.

Точно пух, осыпаются мысли и дни —

Будет нечем прикрыться, едва зазнобит.

Оторвался – не бойся. Твой ветер не лжёт.

Помни – больше путей, чем разорванных пут.

Длится небо, как медленных перьев полет,

И стучатся в окно.

Никого не найдут.


ЧЕРЕПАХИ

Вот ползут черепахи догонять облака,

Помня медленным сердцем слабый пульс ветерка

Над пустыней и морем – точно времени ход.

Облаков не догнать. Но черепаха ползёт.

Кем-нибудь завершится изнуряющий путь

Там, где в панцирь живое не вместить, не втянуть,

Потому что не нужно. Потому что легко

Хищных птиц не бояться, холодов, дураков.

Ты прорвался сквозь спячку, и продрог, и ослаб,

Но гляди – под щитками всех узорчатых лап

Одуванчик и клевер, подорожник и сныть.

Ты не камень, творенье, обречённое жить.

Облака расползаются, и ветер иссяк.

Вот террариум с лампой отдают просто так.

Но Господь, согревающий вечность в руках,

В ней найдет уголок

и для верных Своих черепах.


***

Отпусти меня, Боже, в поля,

Разрешив от себя самой,

Путь вьюном да полынью стеля

До самой границы земной.

В струну разомкнется спираль,

Чуть слышная, зазвенит.

Днями становится даль

Ради тех, кто просит молитв.

Ветер катится рыжим клубком.

Август кланяется сентябрю.

Ты же, Господи, знаешь, о ком

Плачу и говорю.

Так порадуй их чем-нибудь

Да отнеси от беды,

И за каждым шагом побудь,

Даже если шаги нетверды.

Низко тучи над головой,

В пыли не видать ни зги.

Ты, пожалуйста, одного

Особенно береги:


С этой книгой читают
«…Творения Ломоносова имеют больше историческое, чем какое-нибудь другое достоинство: вот точка зрения, сообразно с которою должно издавать их. Ломоносов не нужен публике; она не читает не только его, но даже и Державина, который в тысячу раз больше его имеет прав на титло поэта; Ломоносов нужен ученым и вообще людям, изучающим историю русской литературы, нужен и школам…»
«…Брошюрка «О жителях Луны» написана одним из этих остроумных кощунов и приписана знаменитому Гершелю. Наш переводчик, помнящий, как было принято за истину «Гулливерово путешествие», обрадовался новой истине такого рода и поспешил передать ее русской публике…»
Драма В. Гюго «Бургграфы», о которой преимущественно идет речь в заметке, по справедливому замечанию исследователей его творчества, представляет «пример падения таланта писателя, пошедшего по ложному пути». Белинский был прав, подвергнув критике ее искусственные построения. Подвергает критике Белинский и один из принципов романтической поэтики Гюго: о совмещении «прекрасного» и «уродливого».
В самом сжатом очерке Белинский дал здесь изложение истории немецкой классической философии от Канта до Гегеля и распадения его школы. Еще в 1841 г. он писал: «Я давно уже подозревал, что философия Гегеля – только момент, хотя и великий». Видя историческую заслугу «левой стороны гегелизма» «в живом примирении философии с жизнию, теории с практикою», Белинский вместе с тем отмечает «великие заслуги в сфере философии» Гегеля. Белинский особое внима
Наемникам-одиночкам непросто выжить на улицах Аркаира, судьбы жителей которого вершат влиятельный советник Кен-Мар и безжалостный Черный Барон. В жестокой войне между гильдиями портовой наемнице Лине, механику-подземщику Себу и крылатой Каре отводится роль обычных бойцов. Но именно их мужество и смекалка сыграют решающую роль в борьбе с таинственным и коварным врагом, который готовится поработить Аркаир и завладеть древними секретами.
«Эта книга спасет детей от наркотиков».(«Панорама», Лос-Анджелес)«Книгу надо издавать миллионными тиражами, чтобы каждый родитель мог дать ее своему чаду: «Знай, вот что с тобой будет!»(«Вечерняя Москва»)«Это книга-предупреждение для подростков и их родителей, чтобы знали опасность в лицо. Это знание, которое может спасти от беды».(Евгений Брюн, главный нарколог РФ)Автор удостоен диплома «За благородство помыслов и дел» Международной ассоциации п
После успешного обучения в медицинском училище, Люба Красавина вернулась в родное село. Здесь она работает в сельской больнице, как и мечтала, помогает больным старикам и детям. Вскоре вышла замуж и все вроде бы хорошо – любимый муж, работа, только вот детей у них нет. А еще свекровь ей козни строит, как оказалось не просто так – у ее сына есть секрет, и весьма противоречивый. Сможет ли Люба справиться со всеми неурядицами и получить долгожданное
Глава семейства отправляется на обыкновенное родительское собрание, не подозревая, чем оно закончится.