© Кира Стерлин, 2020
ISBN 978-5-4498-6819-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Оно казалось молчаливым соглядатаем, даже соучастником. Или оправой, сценой, декорацией. Теперь я смотрю на него и понимаю: море было всем. Оно было всем с самого начала (Алессандро Барикко)
Отрывок из Википедии:
Владимир Висков (1974 – 2018) – российский художник, которого называют последним наследником импрессионизма.
Широкой публике известно 11 работ художника.
По непроверенным данным Висков около десяти лет прожил в приморском поселке Краснодарского края. После отъезда из поселка следы Вискова теряются. Где он проживал остальное время до сих пор остается загадкой.
Известность работы Вискова получили после выставки в художественной галерее Матвея Званцева. Званцев утверждает, что заинтересовался работами Вискова по рекомендации искусствоведа Анны Запольской. Сам он никогда с художником не встречался, а все дела вел с его представителем.
В 2018 году представитель Вискова сообщил о трагической гибели художника, Подробности неизвестны.
На данный момент все известные работы художника находятся в частных коллекциях. Однако ходят слухи, что в приморском поселке, где в свое время проживал Висков, сохранился архив его ранних работ. Впрочем, достоверность этой информации вызывает большие сомнения…
Она сидела на моем месте и смотрела на море. Я видел спутанные темные волосы, падающие на воротник черного пальто и тонкую шею. Я сел у нее за спиной. Она не обернулась.
Море дышало. Мелкие камушки катались по песчаному пляжу с каждым вдохом и выдохом. В середине пляжа деревья сплелись корнями в крепком объятии, образовав импровизированное кресло. Кто-то из туристов, заполняющих пляж летом, принес деревянный топчан и аккуратно установил его между веток. Так кресло стало похоже на большое уютное гнездо. Обычно я забирался в него и сидел час или два. Пока не надоедало.
Зимой это было мое место. О нем не знал никто, кроме Светки. Но Светке я доверял на все сто.
Незнакомка опустила руку в карман, достала сигареты, долго не могла закурить, закрываясь от сильного ветра. Наконец, зажгла сигарету, отвела руку в сторону, и я разглядел кольцо у нее на пальце.
Это было то самое кольцо. Кольцо, которого не могло быть у этой женщины, потому что, когда Светка украла его, я закопал его в тайнике – в сарае отца, куда никто не заходил уже десять лет.
Я понял, что она оказалась здесь не случайно.
Светка, которая всегда смотрела на вещи просто, сказала бы, что всю эту историю я затеял от скуки. В этом есть большая доля правды. Когда тебе семнадцать, ты живешь в поселке, где никогда ничего не происходит, особенно зимой и единственное развлечение – приходить на берег моря, бросать камешки в воду и мечтать о том, как ты отсюда уедешь, любая ерунда кажется событием вселенского масштаба.
Но было и еще кое-что: уже несколько дней я жил с тревожным ощущением перемен. Что-то должно случиться, шептала моя интуиция, которой я не особо верил. Но чувство приближающейся беды не проходило. Я слонялся по дому и поселку, ходил на море, благо наступили зимние каникулы и можно было бездельничать, но все время чувствовал чью- то тень за спиной. Так было в те дни, когда уехал отец. Тогда я тоже чувствовал, как воздух сгущается и что-то вот-вот взорвется внутри.
И вот сегодня я пришел к морю и увидел ее. И кольцо. И сигарету в ее руках.
Море штормило, жирные чайки ходили по берегу и орали по-хозяйски. Она так и не оглянулась. Выкурила сигарету, закопала окурок в песок, потом поднялась и пошла по берегу. Похоже она остановилась в соседнем поселке. Во всяком случае, в той стороне, куда она направлялась были только Золотые холмы.
Когда она отошла достаточно далеко, я подошел к своему месту и дотронулся до него. Топчан был холодный и мокрый. Странная женщина.
Я знал, что она вернется сюда опять.
Я не была тут ровно десять лет. Есть места, где никогда ничего не меняется. Например, этот поселок. За это его можно ненавидеть, но я люблю. В последнее время я все больше люблю неизменность и тихую жизнь. Наверное, это старость. К старости я стала ленивой и сентиментальной. И доброй. Какой кошмар!
Мы договорились встретиться здесь, у моря, через десять лет. Конечно, это полная ерунда. Я забываю лица и голоса через несколько месяцев, дней, а то и минут. А тут – десять лет. Но я приехала сюда и пришла к тому самому месту и сидела на нем ровно час, глядя на море. Не оборачиваться, главное – не оборачиваться – говорила я себе. Иначе я превращусь в соляной столб или почувствую такую боль, о которой уже и забыла. Боли я боюсь и бегу от нее всю жизнь. Она всегда догоняет.
Никто не пришел. Кроме мальчика. Он сидел и смотрел на меня. Я не стала оборачиваться.
Я специально остановилась в том же домике, что и в прошлый раз. Мне показалось, что во дворе сидит все та же собака – толстая большая белая и ленивая. Когда я вышла из машины, она медленно поднялась и лизнула мне руку. А потом появилась и сама хозяйка. Заохала, что не предупредила ее заранее. Отозвала собаку, она все же оказалась не той самой, и пригласила в дом. Дом преобразился. Внутри обит деревом, у стены – электрический камин. На стенах – репродукции Айвазовского. Ну это понятно – море, море… Что еще нужно усталым туристам, которые вынуждены проводить отпуска на российском курорте?
Хотя этот поселок никогда не был курортным.
Странное место. Я понимаю, почему оно так нравилось Владимиру. И понимаю, почему он уехал потом и никогда больше не вернулся сюда.
Здесь остались его жена, сын и ранние работы. За ними я и приехала, но об этом никто не должен знать. Впрочем, у хозяйки был такой вид, что я уверена – к вечеру о моем приезде будет знать уже весь поселок.
Когда я вернулся домой, мама уже сидела за компьютером и печатала. Она всегда печатает так, как будто хочет пробить в клавиатуре дырки, или прибить слова к виртуальной бумаге, чтобы они не отскакивали.
Увидев меня, она улыбнулась и сказала, что завтрак на столе и давно остыл.
– Ладно, мам, я погрею.
Пошел на кухню и стал смотреть на холодную яичницу. Она скукожилась и выглядела зловещей. Я снял ее на айфон, чтобы показать Светке: два холодных растекшихся желтка напоминали глаза смотрящие из какой то склизкой мути. Все как она любит.
Я сел за стол и стал пить холодный кофе. Гадость.
– Охренеть! – ответила Светка.
Помолчала пять минут и решила меня пожалеть:
– Бедняжка.
Я промолчал. Меня так и подмывало рассказать Светке про незнакомку, но сначала я хотел сам насладиться своей тайной. Да и вообще – не стоит одной женщине говорить о другой.
Я смолол зерна и сварил новый кофе. Во всяком случае, он был горячий.
