1. Глава 1. Забава
—Систер, ну и что, что тебе запретили рожать детей? — бодрым голосом, без капли сочувствия произносит Аленка, моя младшая сестра. — На этом жизнь не заканчивается, — принимается меня убеждать.
— Я ребенка хотела, — вздыхаю печально. Неутешительный вердикт врачей перевернул всю мою жизнь.
— Бессонные ночи, бесконечные стирки, подгузы, пеленки, — начинает перечислять. — Нескончаемый плач.
А еще глаза наполненные любовью, искренность, объятия и родство душ. Только это все почему-то сестра не добавляет. Хлопоты пройдут, а вот частичка тебя останется. И это самое настоящее счастье! Которого я буду лишена.
— Поверь, тебе дети не нужны, — заверяет. — Они тебе испортят всю жизнь. Прощайте, свобода, карьера, путешествия. Нет! Живи и радуйся без детей. Цени это.
Она так уверенно об этом говорит, словно отъявленная чайлд-фри. Но ее трое детей с небольшой разницей в возрасте открыто говорят об обратном.
Несмотря на громкие слова и свои заверения, Аленка любит каждого из своих детей. Она активно участвует в жизни каждого из них, водит на секции и кружки, является председателем родительского комитета и в детском саду, и в школе.
— Чей ребенок? Где его мама?! — кричат из песочницы. Точнее, того, во что она превратилась зимой.
— Ален, кажется, Федор, — показываю на плачущего полуторагодовалого малыша, которого держит за руку какая-то женщина.
— Да блин! Сколько можно уже? — возмущенно закатывает глаза сестра. — Заколебали! — произносит в сердцах.
Она подскакивает со скамейки, поправляет шарф и воинственной походкой направляется к песочнице. Сестра зла.
— Чем вам ребенок помешал?! — начинает наезжать на сердобольную женщину. Та ей что-то отвечает. — Нет! Ему не холодно! У него очень теплый костюм! — раздается гневная тирада от моей сестры.
Продолжаю наблюдать, как Аленка выливает все свое накопленное раздражение на ни в чем не повинную женщину. Думаю, после подобного та еще долго не будет подходить к чужим детям.
— Что за дичь вы несете? — раздается возмущенное на весь двор. — Издеваетесь надо мной, да?
И снова тирада от сестры.
Сижу, смотрю, как делать не нужно, и продолжаю переживать. Вердикт врачей оказался неутешительным. Рожать мне нельзя.
— Достали эти бабки сварливые! — Аленка возвращается, бурча себе под нос. Она полна недовольства. — Вам-то какое дело до чужих детей? Своих рожайте и воспитывайте!
— Ален, ты чего? — делаю вид, что не слышала последней фразы. Внутри сразу поднимается протест.
Своих рожайте… Звучит красиво. Но вот только это счастье дано далеко не всем.
Я не хочу портить отношения с сестрой и поэтому предпочитаю не акцентировать внимание на этом. Аленка говорит не подумав, она не понимает истинного горя тех, кому не суждено стать матерью.
— Представляешь, — накидывается на меня продолжая гореть от негодования, — меня отчитали, как малолетку, за то, что мой ребенок сидит попой на снегу!
— Видела, — хочу плавно перевести тему разговора, но по сестре вижу, что не смогу. Смотрю на часы. — Ален, ты прости, но бежать нужно. В кафе у меня сегодня новенькая. Боюсь, она не справится без меня.
— Ой, конечно, иди! — тут же спохватывается. — Проследи, чтобы не испортила ничего. И не украла! — со знанием дела принимается наставлять. — А то знаю я этих молоденьких девиц, — пренебрежительно фыркает. — У тебя к вечеру полная касса будет. Бери — не хочу!
— Не переживай, все в порядке, — успокаиваю взволнованную Аленку. Она ни дня не работала в привычном понимании этого слова и не имеет ни малейшего представления, как устроен рабочий процесс.
Бегло прощаюсь с сестрой, сажусь в такси и уезжаю в самое прекрасное место в городе. Мое кафе.
На самом деле, это не кафе вовсе, а булочная. Уютное, наполненное непередаваемым ароматом свежеиспеченного хлеба и булочек заведение.
Открываю двери, захожу в зал и на мгновение замираю. Позволяю себе насладиться приятной атмосферой до того, как погружусь в работу с головой.
— Забава Ильинична! Какое счастье, что вы приехали! — Ко мне подлетает та самая молоденькая девушка, которая здесь сегодня работает первый день.
Она чем-то обеспокоена и взволнована. Я тут же понимаю, что-то произошло.
— Что случилось? — спрашиваю у нее, сама тем временем окидываю взглядом помещение.
В зале немноголюдно. Но оно и правильно, утренний час пик прошел, а обеденный еще не наступил. Буквально через полчаса ситуация в корне изменится.
Гости заведения сидят и совершенно спокойно наслаждаются свежей выпечкой, на их лицах нет ни капли возмущения или недовольства. Тревога постепенно начинает отпускать.
— Проверка? Недостача? Конфликт? — перечисляю самые распространенные причины для беспокойства.
— Неа, — активно крутит головой в разные стороны. Своей реакцией забавляет меня.
— А что тогда? — продолжаю допытываться. Становится интересно, что ж на самом деле произошло.
— Не поверите! — говорит с жаром. — Я двух воришек поймала! — выпаливает с гордостью.
— Кого? — переспрашиваю. Я, должно быть, ослышалась.
Воры? У меня в булочной? Да это же бред!
— Воришек! — повторяет. Хмурюсь.
Воры в булочной… Что им здесь делать? Уж явно не деньги.
— Где они? — продолжаю осматриваться.
— Пойдемте покажу, — говорит, направляясь к служебным помещениям. Следую за ней.
Мы подходим к одной из подсобок, девушка открывает дверь ключом, торчащим с наружной стороны замка.
— Вот! — протягивает руку, показывая внутрь небольшой комнатушки без окон и дверей. — Глядите!
Включаю свет и теряю дар речи. Со стоящей у стены коробки на меня смотрят двое перепуганных детей лет пяти. У них на глаза наворачиваются слезы.
2. Глава 2. Забава
— Тише, тише, — выставляю вперед руки, показывая, что не причиню вреда. — Не бойтесь. — Голос дрожит, эмоции рвут душу на части, но я не позволяю им взять верх над собой. Нельзя.
Малыши замерли. Жмутся друг к другу, как воробушки зимой. Нахохлились. А мне в этот момент больше всего на свете хочется надавать молоденькой официантке по голове.
Как можно было запереть детей в подсобке? Оставить одних в темноте. Да как вообще до такого додуматься можно было?! Это ведь дети! Малыши совсем! За ними глаз да глаз нужен. Они ж не самостоятельные совсем.
Ух-х-х! Как я сейчас зла! Беги, Рита, беги! Пока я тебя не покусала!
Счастье будет, если дети не начнут заикаться после сидения в темноте. Страху натерпелись, бедненькие.
— Рита, — негромко обращаюсь к провинившейся официантке. Ей нечего здесь делать, уже наворотила сполна. — Вернись в зал, — говорю строго. — Кафе не должно оставаться без присмотра.
— Там Марина, — перечит. И этим только сильнее раздражает меня. — Они пирожные новые украли, — начинает жаловаться, показывая на малышей.
