Все права защищены.
Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.
Copperhead © Alexi Zentner, 2019
First published by Viking
Translation rights arranged by AJA Anna Jarota Agency and The Clegg Agency, Inc., USA.
All rights reserved
© Издание на русском языке, перевод, оформление. ООО «Манн, Иванов и Фербер», 2023
Моей матери.
По всем очевидным причинам и некоторым менее очевидным
Он резко крутит руль, в ярости. Жаль, невозможно рвануть от дома еще быстрей. Пикап бросается вперед. Ужаленная лошадь. Колеса сплевывают снег и лед, как рот учителя – ругательство, как дробь, которая рассеивается в воздухе и кровит грудку утки, поднятой с воды. Заднюю часть пикапа, легкую и прыгучую, широко заносит.
И тогда он ощущает звук удара в не меньшей степени, чем слышит: как банка газировки, смятая наступившей ногой. Хотя это два разных звука – тяжелый стук ботинка и легчайший хруст металла, который складывается в себя.
Вот только этот звук – не от банки под ногой. Он тут же понимает, что это. Давит на тормоз, пикап останавливается так же резко, как завелся. Он сидит. В тишине радио играет громко, так что он вырубает его, но тогда скрипят дворники, выключает и их и потом заглушает мотор.
Слишком тихо. Если бы все было хорошо, донеслось бы слово. Голос. Звук. Что-то. Что угодно. Но единственное, что он слышит, – эхо, память, обертон стука и хруста металла: неизбежная хрупкость тела. Хотелось бы, чтобы это была просто пустая банка. Но он знает, что это человек.
Он выходит из пикапа. Двигается так медленно, как только может себя заставить.
Однажды он сбил оленя, больше года назад, вскоре после того, как впервые вывел пикап на дорогу, но тогда было по-другому. Животное выскочило перед ним. С ошалелым взглядом и в отчаянии. Он едва успел нажать на тормоз, как решетка уже рвала оленье брюхо. Когда он остановился и вернулся пешком к обочине, где лежал упавший олень, тот еще был жив. Почти чудо.
Но не то чудо. Кишки вывалились на асфальт, все заливал медленный натриевый свет уличных фонарей. Дыхание лани – отчаянный кровавый свист. Задняя правая нога слабо скребла по земле, будто животное еще пыталось встать. Минуту-две он смотрел, потом вернулся к пикапу. Будь с собой охотничий нож, он бы проявил милосердие, но так ничего поделать не мог, только вернуться домой и смыть кровь. Кусок шкуры лани, застрявший в мятой решетке, пришлось выковыривать пассатижами.
Теперь он идет длинной дорогой в обход капота, касаясь его и глядя на память об олене, отпечатанную на переднем бампере: металл до сих пор несет на себе след уродливого поцелуя.
Обойдя пикап, он смотрит. Тело – в десяти-двадцати футах от кузова. Он знает, что это человек, но в тенях и искусственном свете это может быть что угодно. Он хочет, чтобы это было что угодно. Банка. Лань. Но это есть и уже всегда неизменно будет мертвый человек.
Хеллоуин пришел и ушел. Месяц ноябрь, и вот чудо: Джессап все еще играет в футбол. Впервые за сорок лет Старшая школа Кортаки прошла в плей-офф. Джессап в выпускном классе. Семнадцатилетний, крупный. Даже в детстве он был спортивным, а теперь в самом расцвете сил. Все четыре года играл за школу. Четыре года соплей и крови. Первый, второй, третий годы их вышибали до плей-офф, но в этом году они уступили только в двух матчах. И сегодня играют против Старшей школы Килтон-Вэлли. Пан или пропал.
Бутсы цокают и брызгают, пока он бежит трусцой по мокрому цементу к стадиону. Дождь начался посреди ночи, весь день почти что подмораживало; этим утром он, еще не выйдя из дома, почувствовал, что выпадет снег. Воздух влажный. Весь день в школе, на математике и английском, от знакомого зуда дня игры дрыгалась коленка, и Джессап посматривал в окно, ждал, когда небо решит, что пора сменить дождь на снег. Теперь, когда солнце зашло, небо выбрало все сразу. Но он чувствует, что температура продолжает опускаться. Уже скоро эта морось превратится в тяжелый от воды снег.
Он, среди группы парней, направляется к стадиону. Когда они срезают путь через асфальтовую стоянку, он сходит с тротуара. Там лужа слякоти, которую остальные перепрыгивают или обегают, но не Джессап. Он идет по прямой. Ни перед чем не остановится. Влезает прямо в лужу. Ледяная вода плещет на лодыжку, носок промокает. Ему все равно. Скоро он так и так промокнет.
Всего пару дней назад было тепло. В Кортаке матери следят, чтобы дети выбирали хеллоуинские костюмы, которые можно носить с зимними куртками, шапками и перчатками. Все чаще призраки и гоблины видят парок своего дыхания в воздухе. Но в этом году свечи в тыквах мечут тени в такую жаркую осеннюю ночь, что кажется, тепло продлится вечно. Сестре Джессапа, Джюэл, одиннадцать. Двенадцать будет в феврале. Шестой класс. Cлишком взрослая, чтобы собирать конфеты, и достаточно взрослая, чтобы без присмотра ходить с друзьями, но Джессап все равно отправился с ней. Довез до города на своем пикапе. Гулял с ними, но оставался на тротуаре, когда они мчались к домам. В одной футболке нормально, несмотря на конец октября. Просто присмотрю за тобой, сказал он. Не буду просить конфеты, не буду звонить в двери, Джюэл, так что обойдусь без костюма. Джюэл закатила глаза: они с друзьями одеты как зомби. Зомби никогда не выйдут из моды, думал Джессап. Он помогал ей с гримом. Мамина тушь, кетчуп вместо крови. К концу ночи она употела от беготни из-за прилива энергии от сахара, раскапризничалась, грим смазался. Она разрешила Джессапу забрать все арахисовые корзиночки.
Тепло продержалось всю неделю. Будто зима – не более чем слух. На тренировках к запаху пота примешивался запах опавших листьев и скошенной травы. Так жарко, словно это был отголосок лета. Тренировка в полной экипировке, но не в полную силу. Много перерывов на воду. Тренер, памятуя о жаре, хотел, чтобы они оставались свежими для плей-офф. Вчера на тренировке – первый намек на холода. А за ночь изменилось все. Лето ушло и просто перескочило зябкость осени. Сразу морозное уныние дождя со снегом. Температура падает.
Завтра, знает Джессап, будет зима. Завтра будет снег. Завтра, когда он пойдет охотиться на оленей, лес станет другим миром. Будут лед, снег и белое волшебство, хруст ботинок, тишь запорошенного леса, пока он ждет подходящего момента и оленя с такими рогами, которые стоит забрать. Он набьет морозилку хорошим мясом, которое иначе они не могли бы купить. Его девушка, Диан, звала погулять, но он отказался. Вся суть не в самой охоте, а в ожидании. Тишине. Когда он среди деревьев, один. И никто при виде Джессапа не вспоминает, что его брат и отчим в тюрьме. Прошло четыре года с тех пор, как Рикки забил тех двух парней насмерть. Черных парней. Отчим никого не трогал, но находился рядом, и у него уже была своя история. В городке размером с Кортаку история – это все.
