ГЛАВА 1
Змея
День сегодня начался хорошо. Цепи натерли мне запястья, в горле пересохло, а есть последний раз давали позавчера, но за мной сегодня не пришли. Раз этого не случилось, то можно было считать, что день начался хорошо.
Попыталась поближе прислониться к стене камеры высотой по пояс взрослого, в которой невозможно встать в полный рост. Лежать хотя бы всё ещё представлялось возможным. Правда, если вырасту ещё немного, то ноги начнут упираться. Могут ли они забрать меня из-за этого?
Шершавая и холодная стена привычно царапала кожу спины. Костлявым запястьям стало чуть легче от смены положения. Я вздохнула. Судя по тому, что спать не хотелось, сейчас шло время бодрствования. Интересно, сегодня нас покормят?
Я закрыла глаза, прислушиваясь к происходящему в коридоре. Слышны лишь шорохи из других тёмных камер идентичных моей. Разговаривать нам не разрешали, а нарушать правила обычно чревато избиениями, поэтому мы всегда сидели тихо. Постаралась различить звук шагов надзирателей, но ничего не вышло. Пространство неожиданно разорвал крик дикой агонии. Я непроизвольно вздрогнула. Снова началось.
Если бы у меня была возможность дотянуться руками до головы, то точно бы закрыла себе уши, но это невозможно из-за цепей. Приходилось слушать, как крики и скулёж отскакивают от пустых стен эхом. В голове звучал лишь один факт - сегодня там нахожусь не я.
В коридоре раздался шум тяжёлых шагов: кто-то подошёл к камере и открыл еë. Я подавила инстинктивное желание забиться в угол. Надзиратели этого не любили. На каменный пол полетел ключ, звонко об него ударившись. Дрожащими руками взяла его и поняла, что замёрзла. Мои пальцы почти не гнулись.
— Быстрее, номер 27, — слишком громко для этого места сказал мужчина.
Его голос разнесся в оглушающей тишине. Я постаралась поскорее избавиться от цепей и до крови расцарапала большой палец. Надзиратель недовольно цокнул языком. Как только цепи упали на пол, быстро выбралась из камеры. Спина отдалась болью, когда, наконец, смогла еë выпрямить.
Надзиратель протянул мне руку, и я вложила в его огромную ладонь ключ. Он толкнул меня в плечо, чтобы я шла вперёд по коридору. Ноги тоже затекли, поэтому от его толчка чуть не упала. Не сопротивлялась. Зачем вообще бороться, если исход предрешен? Крики из главного зала тоже затихли, но все знали, что это ненадолго.
Надзиратель открыл дверь из моего коридора, и меня ослепил свет от ламп с огнём. На секунду пришлось зажмуриться, и, видимо, я потеряла в скорости, потому что снова получила толчок в спину. Повернула голову и смогла рассмотреть того, кто сопровождал меня. Этот толстый и высокий мужчина с лысиной появлялся в коридоре каждые пять дней. Значило ли это для меня хоть что-то? Определённо. Этот надзиратель не любил шум и медлительность, но всегда нас исправно кормил. Значит, сегодня точно получу свою порцию еды. Если, конечно, меня не вели туда.
Обычно в ту комнату забирали сразу после сна. Я слышала, как надзиратели сегодня уже ходили по коридору. Интересно, кроме камер и длинных коридоров здесь ещё что-то есть? В этот раз они забрали мою соседку. За всё время мы с ней ни разу не поговорили, но чувствовала я себя тогда странно. Мне до головокружения было радостно от того, что выбрали не меня, но еë взгляд, который она кинула в мою сторону перед уходом, не выходил из головы. Неужели я тоже буду смотреть на кого-то в тот миг так обречённо, будто душа уже вышла из тела? Сердце тогда сжалось, но природу того чувства так и не поняла.
Наверное, хорошо работать здесь надзирателем. Я слышала, как они порой обсуждали что-то из совсем другой жизни. Многие их слова были мне непонятны. С ними у нас не было ничего общего, хоть мы похожи внешне.
Мы преодолели несколько светлых коридоров с другими незнакомыми надзирателями. С каждым шагом идти становилось всё труднее: мы приближались к главной комнате. Я отчаянно пыталась подавить внутреннюю дрожь. Со всех сторон слышались стоны от боли и страданий. Они сводили меня с ума. Ощущать магию, терпеть приступы, но не иметь никакого сродства со стихиями было отвратительно. Будь оно у меня, я хотя бы понимала, почему меня называют ведьмой… Я резко вздрогнула от своих мыслей. Это очень плохое слово. Даже мысленно его лучше не произносить.
Когда мы вышли в большое помещение, то сразу узнала большую резную дверь в противоположном конце, хотя ни разу не видела еë лично. Это была дверь в ту комнату. Я это чувствовала. От неë исходила настолько тёмная энергетика, что меня затошнило. Я сбилась с шага. Надзиратель повернулся ко мне, чтобы снова пихнуть, но тут дверь в ту комнату открылась. Из неë вышли трое надзирателей, а между ними извивалась в попытках вырваться девочка на пару лет младше меня.
Разве оттуда выходят живыми? Я как зачарованная смотрела на то, как трое огромных надзирателей никак не могли справиться с ней. Она укусила кого-то за руку, и тот надзиратель завопил от боли. Им надоело пытаться успокоить еë, поэтому они швырнули еë в стену. Глухой звук вышел крайне неприятным. Она кучкой свалилась на пол. Наши взгляды пересеклись. Еë жёлтые глаза и очень черные волосы показались мне знакомыми. Где-то точно их уже видела. Мой взгляд упал на мои собственные черные волосы. Какого цвета мои глаза? Вспомнить не получилось. Неожиданно девочка мне задорно улыбнулась, от чего я мгновенно оцепенела. Меня привёл в себя надзиратель. Он снова толкнул меня в плечо, заставив идти дальше. Что произошло потом с этой девочкой, я не увидела. Мы скрылись за очередным поворотом.
Шли недолго. Надзиратель остановился около одной из непримечательных деревянных дверей, открыл еë и затолкал меня внутрь. Там меня встретило тепло от камина, массивный стол и стройный мужчина в белых одеждах за ним. Он что-то чиркал, когда мы вошли, но сразу оторвался от своего занятия.
— Это она? — уточнил мужчина в белом у надзирателя.
— Верно, кон, — с почитанием отозвался тот.
Мужчина в белом улыбнулся и кивнул надзирателю на дверь. К моему удивлению, тот уважительно поклонился и вышел. Я осталась стоять посередине слишком горячей для меня комнаты.
— Ты знаешь кто я? — спросил мужчина.
Если бы мы не остались с ним только вдвоём, то я могла бы решить, что он обращается не ко мне. Его голос прозвучал мягко и спокойно.
— Священник, — кое-как выдавила я из себя слово.
Мой голос был глухим и хриплым из-за долгого молчания. Мы различны с этим мужчиной даже в этом. Я окинула взглядом свои локоны спутанных волос и чёрное платье, которое уже давно мне мало. Он же имел светлые волосы и чистое невинное лицо.
— Меня зовут Микаэль. Я являюсь коном в храме Шери, — дружелюбно отозвался он.
