© Рудашевский Е. В., текст, 2023
© ООО «Издательский дом «КомпасГид», 2023
* * *
Поляна была плоская, как глаз мертвеца. Не приметив ни кустов, ни оврагов, я ускорился. Хотел быстрее пройти участок дороги, рассекавший поляну, и добраться до леса. Вдали от «Зверя» открытое пространство меня пугало.
– Долго ещё? – громко спросил Фара.
Сивый шикнул на него, и Фара спросил потише:
– Долго?
Мы привыкли к непрестанному грохоту «Зверя» и в вылазках иногда на автомате кричали друг другу. Сивый злился и шикал, будто не понимал, что нужно заранее предупреждать всех о нашем появлении. Сивый единственный в отряде ходил без шумихи – консервной банки с болтами. Остальные крепили её на пояс, и она гремела, когда мы шли. У Фары было сразу две банки, а ещё он весь ватник обшил велосипедными катафотами и по ночам в свете фонарей сиял, как подожжённый. Катафоты болтались даже на банной шапке, которую Фара в холод натягивал прямиком на шапку шерстяную, отчего выглядел немного придурочно.
Раньше я ругался с Сивым из-за шумихи. Не то чтобы переживал за него. Хочет нарваться на неприятности – пожалуйста, плевать. Но я возглавлял поисковый отряд и не мог молчать. Ничего не добился. Зато сегодня навесил несколько банок на телегу. Она и без того скрипела так, что нас слышали за сотню метров. Леший одобрил, а Сивый бросал на меня недовольные взгляды.
Пустая телега хорошо шла по грунтовой дороге. Когда-то в телегу запрягали лошадь, но лошадь сдохла, и теперь мы сами запрягались – вставали за перекладину, соединявшую передние концы оглоблей. Мы с Сивым сменялись у левой оглобли, а возле правой бессменно пыхтел Кирпич. Он в любую погоду пёр как танк, а когда остальные выдыхались, смещался к середине, упирался в перекладину грудью и тянул телегу один. Его не смущали ни кочки, ни выбоины. Сейчас на грунтовке Кирпич особо не жилился и явно скучал.
– Долго? – не прекращал ныть Фара.
– Да долго, долго! – не сдержался Сивый. – Подохнуть успеешь!
– А это сколько в километрах?
Леший рассмеялся и подмигнул мне. Я понадеялся, что Сивый психанёт и полезет в драку, но Фара притих и дальше плёлся молча. Он бы не отказался лечь в телегу. Ему бы хватило ума нарочно расшибить себе ногу и взять меня жалостью, но я его предупредил, что в телегу он ляжет только мёртвый.
Поляна осталась позади, и дорога устремилась через непроглядную чащобу. Лишь редкие просеки вскрывали её коряжистые внутренности. Тут укрытий было предостаточно, но дорога петляла в обход болотистых озёр, и я разблокировал на колёсах трещотки – не хватало нарваться на кого-нибудь за слепым поворотом. Разблокированные, трещотки цокали громче любой шумихи. Язычок, цеплявшийся за спицы колеса, быстро изнашивался, и я приберегал трещотки для затаённых мест вроде этого леса.
Дорога вывела на мост, перекинутый через русло убогой речушки – слишком убогой для такого моста и такого русла, прежде, наверное, принимавшего куда более внушительный поток. Там что-то мудрили с дамбами, и вот результат. А может, тут другое, с дамбами не связанное, трудно сказать. В сводках недавно объясняли, но чересчур путано, да и сигнал тогда был слабый. Я только понял, что удалось затопить пару сёл и радиоведущие остались довольны. Они там всегда чем-то довольны, иногда аж захлёбываются, как им хорошо. Жутко бесит, но радио мы всё равно слушаем, потому что больше слушать нечего.
За мостом мы свернули к берегу, чтобы пополнить фляги и умыться. Вода была студёная, но я достал из вещмешка ковш, разделся по пояс и окатил себе голову, потом окатил Лешего – он не побоялся раздеться целиком. Фара и Сивый лишь ополоснули лицо. Кирпич вообще не захотел спускаться к речушке и задержался у телеги. Кирпича пепел и сажа не смущали. И ладно сажа – она жирными пятнами оседала на одежде, а вот пепел проникал повсюду. Мелкий, как пыль, он намертво забивался под ногти, собирался за ушами и в ушах, копился в складке верхних век, за щеками и под нижней губой. Пепел изнутри тонкой плёнкой выстилал ноздри, и я сморкался до гула в голове, пока не вычистил нос. Продрогнув, наскоро освежил подмышки и заторопился к телеге. Вытираясь запасными портянками, смотрел, как неспешно, будто в бане, моется Леший. Тот ещё недовесок, и рёбра выпирают, хоть цепляйся за них мясницким крюком, а холод переносил стойко, по нему и не скажешь, что речушка ледяная. Даже смотреть на него было зябко.
Стоя по щиколотку в воде, Леший раздёргивал патлы самодельным металлическим гребнем. Ждать его я не собирался. Мы с Фарой, Кирпичом и Сивым побросали вещмешки в сетку, протянутую между оглоблями, и, чтобы согреться, быстрее покатили телегу по дороге. Под усилившийся шум трещоток и шумих миновали старый указатель.
– Два километра, – прочитал Фара.
– Уже близко, – кивнул я.
Леший нагнал нас на выкате из леса. Волосы у него были по-прежнему грязные. Подул студёный ветер, и он нехотя натянул шапку, а я в очередной раз подумал, какие же у нас на «Звере» говённые фильтры. Пусть Кардан и дальше твердит про очищающие скрубберы с подщелочённой водой и дополнительную очистку активированным углём, а фильтры всё равно говённые. Может, они действительно охлаждали дым, чтобы дымососные вентиляторы не поплавились, но с пеплом не справлялись. Про запах я вообще молчу. По запаху нас вычисляли и те, кто знал о нас лишь понаслышке. Оно и к лучшему. И никаких трещоток не надо.
– Там! – Фара заметил покошенную изгородь и створки распахнутых ворот.
На всякий случай я заглянул в навигатор и сверился с проржавевшей вывеской. Не дожидаясь команды, Сивый пробрался под опрокинутым на съезд деревом. Даже Леший не приближался к воротам без моего разрешения, хотя не входил в наш отряд и мне, по сути, не подчинялся, а Сивый повсюду лез без спроса, будто работал сам по себе.
Телегу мы бросили на грунтовке. Я показал Кирпичу, какие ветки срубить под упавшим деревом. Не хотел возиться с ними на обратном пути. Пока Кирпич размахивал топором, мы с Лешим и Фарой пошли вперёд.
Нас встретил обычный посёлок с рядами одинаковых улиц и разномастных домов – то кирпичных и добротных, то деревянных и хибаристых. Бояться здесь было нечего, и я свернул направо. Меня интересовал третий дом на пятой улице. Мы его быстро нашли. И сразу приметили у калитки пузырь.
Двухэтажный бревенчатый дом с металлочерепицей и трубками снегозадержателей на скатах крыши отчасти напомнил дом, в котором я родился и куда надеялся вскоре вернуться. У нас снегозадержателей не было, а вот оцинкованная труба дымохода торчала такая же, и стены мы тоже красили в зелёный.
Леший говорил, что ждать осталось недолго. Месяца два, не больше, – и всё перевернётся. Но Леший вообще много чего говорил. Вчера сказал, что раньше попадались старики с электронным стимулятором в сердце. Стимулятор якобы работал на литиевых батарейках, а они взрывались не хуже противопехотной мины. Леший красочно описал, как старикам выворачивало грудину и какой они устраивали переполох. Кирпич пришёл в восторг, а Фара возразил, что ничего подобного быть не могло. Они с Лешим заспорили. Я отмалчивался, в спор не лез. Только посмеивался и гадал, правда ли, что всё перевернётся через какие-то жалкие два месяца.