1
КЛУБНИЧНЫЙ АД И ДРУГИЕ
Уборочный четверг. Лифт раскрылся, выпуская уборщиков, Восту и Авьеру Мнише, на третий этаж Общаги. У них в карманах чистилы, причудливые слизняки, сиропно текучие и отдающие бронзой. Чистилы могут что-то пропустить. Для того Воста и катил перед собой тележку с инвентарём.
12-ую квартиру занимала Губная Помада Фанаберия, тощая краснокожая сволочь. Она снялась в сверхпопулярном сериале и культовом фильме, о чём без устали напоминала всем подряд. У Губной Помады раздутое мнение о себе и сдутое о большинстве окружающих, включая Восту с Авьерой. Конечно, Воста давно мог послать её куда подальше, а Авьера “подкрасить” артистке её вишнёво-красное личико, но по Статуту уборщики обязаны вести себя с жильцами вежливо и вызвездоны их терпеть.
Всего четырнадцать квартир. Семь Восте, семь Авьере. Кому достанется дальняя половина, с Фанаберией? Воста спрятал руки за спину и переложил чистилу из ладони в ладонь.
– Дерзай, моя рыжая любовь. – Воста показал кулаки.
– Дерзаю, Востик. Правый.
– Уверена? – Воста прищурился.
– Уверена, не томи.
Перестав щуриться и вздохнув, Воста разжал левый кулак, с чистилой.
– И чистила достаётся тебе! – Авьера похлопала в ладоши. – Радуйся возможности пообщаться с величайшей кинозвездой Фанаберией! А аплодирую я себе. За то, что не угадала.
– Зато твои “любимцы” на твоей половине, Дедлон и Свинота, – тут же вернул долг Воста. – Свинота опять позовёт фильм интересный вечером смотреть. Настойчиво позовёт…
– Будь на его месте ты, тоже бы настойчиво звал меня фильм смотреть, – заметила Авьера.
– Чуть не забыл, во второй новичок, некий Делец СЕ-38.
– Из-за которого кэп поднял тебя в пять утра? Этот старый ленивый козёл мог и сам слетать. Уборочный день же. И так забот по горло.
– Вот поэтому и разбудил в кромешную рань, что забот на целый день. С утра кэп собирался к Кранкену зачем-то и этому Мурно хотел показать на Дельце, как внушать ОПП… Прикинь, Мурно капитаном станет? Не понимаю, почему Фин выбрал этого кретина?
– Пути Фингоуза Угры неисповедимы… Мурно – третья попытка Фина найти себе замену. Уже двое отчалили восвояси, так что может и не станет Мурно капитаном.
– Очень на это надеюсь, – проникновенно сказал Воста, – иначе долго капитанствовать он не будет. Я его в комок сломаю.
– Ну да, ну да, – саркастически усмехнулась Авьера. – Если уж Помаду терпишь…
– Кэп попросил, вот и терплю, – нахмурился Воста и неуклюже сменил тему: – Ты гляди, как бы новенький тоже не начал звать на вечернюю киношку.
– Да ну тебя! – хохотнула Авьера. – Как он выглядит? Не воняет хоть как Дедлон?
– Да от него смердит как от падали! Выглядит как гибрид лазаньи и освежеванного осьминога. Весит с полтонны. И назойливо предлагает подписать контракт.
– Фу! – поморщилась Авьера, тут же рассмеялась и махнула рукой. – Врёшь ведь!
Она постучалась в первую квартиру и зашла в неё, а Воста отправился на свою половину, прокатив тележку с инвентарём до середины коридора.
В 14-ой обитал Безымянный, коренастый обладатель кривоватых чернокогтистых ног и рук, обросший коричневой шерстью, самый дикий и молчаливый жилец. Рост – метр с десятиной. Завидев кого-либо, Безымянный щерил чёрные жёсткие губы, оголял клыки, вызывающие уважение, и укатывался кучерявым шаром. Исключение – Авьера. Ей Безымянный симпатизировал и её слушался. У них даже появилась игра на Зелёном Лугу: Авьера швыряется в Безымянного увесистыми банапеловыми шишками, а Безымянный уворачивается от них. Воста не понимал, как можно бросаться в жильца шишками и заставлять приносить их, но, похоже, удовольствие от игры получали оба.
Квартира Безымянного пустовала. Дрыхнет, поди, в банапеловой роще после ночной охоты, либо катается по общажным коридорам, или забился в какой-нибудь тёмный угол, сидит там, невидимый, и наблюдает за происходящим. В квартиру Безымянный заявлялся редко, предпочитая спать где угодно, но не в постели. И как по расписанию пропускал завтраки, обеды и ужины, но иногда заглядывал на кухню, где Авьера угощала его чем-нибудь вкусненьким. Не всё же пойманными в роще зверьками давиться.
В 13-ой жил Кисель, охровая медуза с волосатой спиной. Хороший постоялец, тихий, спокойный, в аквариуме плавает. По настроению доставал дурными вопросами. Например, не тяжко ли ходить, просто или в одежде? И просил раздеться догола, доказывая, что так ходить куда легче, а плавать голышом совсем легко. Кэпа он постоянно звал к себе в аквариум, благо объём позволял. Воста ухмыльнулся. Фин, плавающий в аквариуме, вызывал ухмылку.
Интересно, по какому принципу кэп отбирает жильцов? Понятно, всем требуется помощь, определённые условия, которые Общага и создаёт. А как Фин понимает, что именно Кисель должен изменить свою судьбу и, быть может, повлиять на историю, развитие своего мира, а не разумные подмышки с планеты Лендодыр? Воста спрашивал об этом Фина, но тот заявил, что по Статуту об этом могут знать только капитаны и кандидаты в капитаны после сдачи всех экзаменов.
Стукнув на прощанье «коленкой» пальца по аквариумной стенке и послушав ответное бульканье нелюдимого сегодня Киселя, Воста покинул 13-ую квартиру и с брезгливым содроганием подошёл к 12-ой.
По требованию Губной Помады Воста и Авьера стучались стуком прислуги. Восту утомляла придурь оборзевшей кинодивы, но Фин хотел, чтобы её капризы удовлетворялись по мере сил и возможностей. Именно по мере. Как-то Помада пожелала розовый кадиллак у входа в Общагу и синеасфальтную дорогу, которая “ненавязчиво петляя”, уходила бы в Банапеловую рощу на запад, а возвращалась бы уже с востока. Фингоуз как мог объяснил взбалмошной актрисе, что никто из экипажа Общаги не обучен дорожному строительству, что бесхозные кадиллаки большая редкость, а купить машину – денег нет. У Фина были деньги, но деньги, скопленные на старость, а не на подарок Фанаберии. В конце концов, кэп как обычно сослался на Статут. Высокая и тощая Помада накрыла толстенького и низкорослого Фингоуза презрительным взглядом, как сетью, отпила огуречного рассола из бокала и скрылась в спальне, закрывшись на медную защёлку.
– Доброго, Фанаберия! – дружелюбно поздоровался Воста.
Губная Помада стояла у камина, который никогда не зажигался, так как был бутафорским. Из декольте тёмно-синего платья выглядывали верха приплюснутых клубничных грудей, усыпанных комедонами, как веснушками. Волосы отливали медной зеленью. На каминной полке оливел бокал с огуречным рассолом.
Фанаберия холодно смотрела на Восту нефтяными озёрами глаз.
– Доброго, – сухо сказала она. Её тон вразрез сказанному ничего доброго не предвещал, а предвещал он нервотрёпку. – Слуга номер один, ты постучался два-три, а надо два-два.
