Мы глубоко искренне благодарим всех аршеланцев, раскрывших пред нами свои удивительные личности и вдохновивших на написание сего произведения.
Десять лет назад, когда мы только обнаружили инопланетное присутствие на Земле, мы полагали, что аршеланцы универсальны, безлики и взаимозаменяемы. Но за прошедшие годы представители аршеланской цивилизации разубедили нас в этом, доказав, что каждый из них – уникальная и неповторимая личность. Мы были глубоко поражены, когда поняли, что все аршеланцы чистосердечно желают людям добра, и ныне стыдимся былой узости своего мышления.
Также просим прощения у наших аршеланских друзей за то, что наделили персонажей, прототипами которых они стали, антропоморфическими чертами. Без этого создание образов представлялось бы крайне затруднительным.
А читателей спешим предупредить: друзья, если вас могут раздражить подробности как человеческой, так и аршеланской сексуальной жизни, пожалуйста, не читайте эту повесть!
Жорж сидел за обеденным столом в пустой квартире и хлебал холодную стерляжью уху, приготовленную приходящей домработницей Зинаидой. В метре от него на кухонном столе стояла микроволновка, но разогревать обед было лень. Он бы наелся бутербродов или чего повкуснее, но не хотел расстраивать мать, которая с недавнего времени стала заботиться о его пищеварительной системе. «Объясни мне, Егор, ты язвенником желаешь стать, пенсию по инвалидности получать?» – спрашивала Люба. Мама требовала, чтобы он избавился от предрассудков и называл её Любой. Ведь ей всего тридцать шесть, и они друзья. И это при том, что у матери своя дизайнерская фирма, и все подчинённые зовут её Любовь Владимировна!
Но думал Жорж не о маме. Он уже целый месяц сох по новенькой – москвичке Надечке, зачем-то переехавшей к ним в Нижний Новгород со своими родителями-литераторами. Надечка была строга к себе и другим, Надечка была порядочна, Надечка была почти что целомудренна. Учителя́ её очень быстро полюбили и стали называть Надечкой, а другие девчонки из класса быстро возненавидели и стали называть за глаза Серовкой (фамилия у Надечки была Серова). Но новенькая не обращала на это внимания. Когда кто-то начинал при Надечке материться, она разворачивалась и уходила. Когда кто-то сплетничал или осуждал учителей, она бросала на него уничтожающие взгляды. Одним словом, не девчонка, а образец нравственности.
В силу своей приземлённости другие пацаны не смогли разглядеть в Надечке сексуальность, а Жорж влюбился в неё со второго-третьего взгляда. Срисовал пропорции тела, близкие к классическим 90:60:90, красивую для пятнадцати лет налитую грудь под скромной одеждой, правильные черты лица. Волосы Надечка осветляла. Подкрашивалась самую малость, не то что другие девчонки, приевшиеся Жоржу ещё с начальной школы. Никакая косметика и краска для волос уже не реабилитирует их в его глазах. Притом Егор отлично знал – парочка девчонок хоть сейчас готова с ним переспать. К таким жизнерадостным общительным сангвиникам, как он, противоположный пол по жизни липнет.
А вот Надечка… Было в ней что-то такое, что конкретно зацепило Жоржа. Какая-то тайна, загадка, секрет…
* * *
Жиха́рк отлично знал, что́ с Надюхой было не так. У неё не было своего постоянного Старателя-опекуна. И хотя один из опытных Старателей постоянно пас девушку, родственно-любовных отношений никому установить не удавалось.
У них с Жориком всё по-другому, всё как надо. Сильная взаимная симпатия, плотная телепатическая связь. И хотя Жорик думает, что общается со своим альтер-эго, это ничего не меняет. Они – два родственных существа во вселенной, связанных друг с другом сильнее, чем любящие супруги, чем мать с грудным ребёнком. А познать своего Старателя-опекуна как независимую личность могут лишь единицы.
Вот и сейчас, вылавливая из тарелки кусочки холодной стерляди, Жорик устремил к Жихарку все свои помыслы. «Дрочить или не дрочить?» – задаётся Жорик почти гамлетовским вопросом.
В Старатели Высший Совет избирает не просто самых талантливых, но и самых терпеливых жителей Аршелана. Должность Старателя необычайно почётная, конкуренция дичайшая: людей всего несколько миллиардов, а аршеланцев триллионы! И Жихарк в тысячный раз стал объяснять своему пасомому про реализацию свободы личности, про необратимый вред насилия над собой и самоограничения, про любовь к своему телу. Почему люди так медленно усваивают столь простые истины? Почему не хотят бороться с Первозданной Тьмой?
Воспринимал Жорж поучения Жихарка как токи, исходящие из своего собственного сердца, поэтому даже в самых буйных фантазиях не мог бы предположить, что за одним столом с ним сидит представитель другой цивилизации. Конечно, из-за своего физического устройства Жихарк Жорику невидим, но и Жорика Жихарк видит не совсем таким, каким юноша видит себя в зеркале. Они – два разумных существа в этой огромной, пустой и холодной галактике, и Жихарк – самый близкий друг юного человека!
* * *
Жорж вылил остатки супа в унитаз и стянул джинсы. Почему его каждый раз мучает совесть, когда он это делает? Да потому что есть что-то противоестественное в том, чтобы заниматься любовью с девушкой, когда она об этом не знает! Ну а вдруг она сейчас занимается тем же, представляя его – симпатичного блондина с ярко выраженными лидерскими качествами? Вот Пушкин знал, какая невиданная сексуальность зачастую скрывается под маской холодной нравственности у женщин! Нет, проблема гораздо глубже, проблема в человеческой свободе. Каждый человек наделён от природы удивительной и уникальной свободой – свободой распоряжаться своим собственным телом. Раньше Жорж думал, что каждый человек распоряжается всей своей жизнью, своей судьбой. Но со временем понял, что тут свобода человека иногда ограничивается свободой других людей, поскольку жизни и судьбы пересекаются. А вот своё собственное тело – им ты безоговорочно и безраздельно властвуешь. Это единственная собственность, которую у тебя никто не может отнять (по крайней мере, в демократическом обществе). И оно нуждается в пище, питии, информации, сне и сексе. Ограничивать в чём-то своё тело – лишаться той потрясающей свободы, которая тебе дана!
* * *
Жихарк стоял, опёршись о краешек ванны, и со счастливой улыбкой смотрел, как его подопечный занимается самоудовлетворением. Когда Жорику было хорошо, Старатель блаженствовал. Токи любви связывали их такие разные тела и наполняли обоих до краёв радостью бытия!
