Пока я раздумывала, Дель уже хозяйничала на кухне: наполнила тарелки чем-то аппетитным и налила густой сок в высокие стаканы.
Разговаривая, она притащила из кладовой корзину, в которой торчал кувшинчик со сливками и еще какие-то горшочки, покрытые чистыми лоскутами. Видимо это все только принесли, и слуги не успели переложить продукты в подобающую посуду.
—Ты последние новости слышала? У нас весь двор гудит, большинство фрейлин прийти в себя не может.
Я покачала головой, ничего не знаю, настраиваясь на аппетитный завтрак. Повернувшись ко мне, Дель пригласила за стол. Едва мы уселись, она вновь завозилась, раскладывая по тарелкам нарезанный сыр:
— Представляешь, у нового владыки эльфов жена... не угадаешь кто!
Я вздохнула, к сожалению, представляю, но вслух спросила:
— Кто? Тролль? Гарххин? — И комично распахнув глаза, я улыбнулась Дель, придвигая к себе тарелку с мясными блинчиками.
— Человек! — Дельфина была поражена.
— Представляешь? Говорят, она пристала к нему, когда он мир спасал. Потом женила на себе! — она презрительно фыркнула. — Такая глупость! Ей бы связывать его пришлось, а потом в антимагических кандалах держать, как-никак, он сильнейший маг нашего мира.
— Наверно все так и было. Зря не скажут, — припомнив нашу «свадьбу», искренне подтвердила я, и равнодушно потянулась к соку.
Дельфина покачала головой. Она приняла мои слова за шутку и принялась просвещать дальше. Внимая подруге и ее «последним новостям», я тщательно выбирала лакомые кусочки из тарелки с закусками, перемежая это занятие восклицаниями типа: «не может быть!» или «кто бы мог подумать!», сочувственно качала головой в нужных местах.
— Еще говорят, что эта проныра, да-да, та самая человеческая жена владыки, любовница эксплемянника императора гарххов.
Округлив глаза, я медленно покачала головой:
— Да ты что?! Как интересно! Вернее, какой ужас!
Пригубив немного сока, Дельфина уже гораздо спокойней продолжила:
— Конечно, сейчас у них императрица, но все знают, что там реально правит... сейчас вспомню имя, — она на мгновение нахмурилась. — А… Джером де Гай.
Уткнувшись в тарелку, я промолчала. Сил ломать комедию дальше не было, от родного имени где-то внутри защемило. Дельфина пристально на меня посмотрела и медленно спросила:
— И почему я чувствую себя такой глупой?
Опустив голову, я не стала ей сообщать, что наоборот — она слишком умна и легко почуяла неладное.
Всегда испытывала неловкость, когда приходилось выслушивать слухи. Поэтому избегала этого как грязи. Правда, раньше рассказы о правителях были интересны, это ведь не обычные сплетни о близких, а скорее сказки. Но теперь эти сказки были обо мне. И это совершенно не радовало.
Еще меня мучило чувство вины перед подругой. Никогда от нее ничего не скрывала, но промолчав сейчас просто из опасения бередить раны, упустила момент и не сказала.
