– Скрестим же наши мечи!– Скрестим, безумец!Наверно, он и вправду был безумцем. Удары сыпались градом, да какие удары! Тристан успевал подставлять меч, но, во-первых, с каждым разом жесткость возводимых блоков падала, все-таки мышцы не железные, а во-вторых, каким-то шестым чувством ощутил он слабину своего клинка: искры сыпались на мокрые камни, звон становился все глуше, и наконец в один далеко не прекрасный момент он отчетливо услышал металлич
Кто управляет нашим миром? Президенты великих держав? Миллиардеры? Спецслужбы? Или все-таки тайные общества, издревле контролирующие все на свете? У героев нового романа Анта Скаландиса особое мнение на этот счет. Суперагент Ясень – из тех, кого не удается убить с первого раза, а его любимая – Верба – и вовсе заговоренная. И они вдвоем непременно должны разгадать зловещие замыслы темных сил.
«Охота на Эльфа» – третий роман Анта Скаландиса из серии «Причастные». Если в первой книге идет борьба за влияние в России, то во второй и третьей главной целью Причастных становится таинственная «Точка сингулярности», в которой сходятся все времена и пространства.
Человечество всегда хотело узнать что же ждет нас в будущем. Даже если эта машина времени имеет билет в один конец. И вот наконец было изобретено вещество, которое погружает в сон при низких температурах. Нужная вещь в хозяйстве, сколько пользы можно из нее извлечь. Начиная от долгих перелетов в космосе, до замораживания тяжело больных людей, до тех пор, пока медицина не догонит и перегонит.Четверо испытателей отправляются на полюс для проверки в
«Точка сингулярности» – второй роман Анта Скаландиса из серии «Причастные». Если в первой книге идет борьба за влияние в России, то во второй главной целью Причастных становится таинственная «Точка сингулярности», в которой сходятся все времена и пространства.
«Каждую зиму я хотя бы раз отправляюсь в поход на два-три дня. В одиночку. Такая традиция. Люблю поразмышлять, скользя по снегу, о всяких проблемах – домашних, научных, словом – о жизни. Только в лесу и удается спокойно подумать, чтобы никто не отвлекал…»
«Юный натуралист Петя Чугунов к своим тринадцати годам был уже законченным исследователем. Можно сказать, естествоиспытателем. Его выдающаяся коллекция засушенных, заспиртованных, закатанных под стекло или пластик, а также выпотрошенных и набитых опилками образцов могла поразить воображение не только учителя биологии Афанасия Даниловича Твердомясова или, скажем, руководителя кружка в доме пионеров Софьи Илларионовны Пыжиковой, но и любого видавше
«– Не во всяком городе есть свой снежный человек, не во всякой стране даже, разве что в Греции. А вот в Мышуйске – есть. Вернее – был. Только знают об этом немногие. И вовсе не в милиции или там в горотделе ФСБ – эти у нас, как правило, ничего не знают. А когда им рассказываешь, так они не верят…»
Благодаря талантливому и опытному изображению пейзажей хочется остаться с ними как можно дольше! Смысл книги — раскрыть смысл происходящего вокруг нас; это поможет автору глубже погрузиться во все вопросы над которыми стоит задуматься... Загадка лежит на поверхности, а вот ключ к развязке ускользает с появлением все новых и новых деталей. Благодаря динамичному сюжету книга держит читателя в напряжении от начала до конца: читать интересно уже посл
«Когда Филиппу Индустриевичу Мозжечкову присвоили степень кандидата физиологических наук, он даже и не подозревал, что является отныне единственным в мире обладателем этого гордого звания. Ученый совет НИИ мутантологии при спецобъекте № 0013 состоял преимущественно из военных, плохо знакомых с академической терминологией. Да и время было смутное, начало девяностых, так что лишь спустя несколько лет знакомый врач Барбадосов объяснил Мозжечкову, чт
«Странное стечение обстоятельств занесло в тот день Михаила Шарыгина в пивной бар «Пена дней». У Петьки в школе отменили родительское собрание, назначенное накануне самым несуразным образом на два часа дня. Словно у всех детей папы и мамы безработные. Анюта из своей библиотеки и отпроситься не сумела, а Михаила отпустили. Начальник лаборатории добрый был по случаю дня рождения и разрешил в институт не возвращаться…»
«…Не раз отмечали Нюру значком отличника боевой и политической подготовки, но главное – стоит она на страже здоровья всего мышуйского воинства. Не допускает, чтобы солдатики простужались по глупости, да мозоли портянками натирали, или расстройством желудков мучались, объевшись на учениях сладких пушистых сыроежек или скользких скрипучих маслюков, напоминающих вкусом чипсы с паприкой; да еще разных удивительных ягод. Между прочим, их в полутайге с
«Когда именно в Мышуйске появился врач с подобающей фамилией Знахарев, теперь вряд ли кто вспомнит. Да и так ли уж это важно в наше сумасшедшее время, тем более в таком городе, где далеко не каждый способен внятно объяснить, каким образом, по какой причине и с какой целью в здешние края приехал, да и приезжал ли вообще, может, просто родился тут. Никому как-то не приходит в голову разделять жителей на местных и пришлых, и нет такого понятия – кор
«Погода с самого утра стояла чудная.Михаил Шарыгин мысленно написал эту фразу на облупленной стене Дворца культуры и призадумался: на каком слоге ставить ударение в слове «чудная»? А ведь, пожалуй, и так и так правильно. Восход был ясным, потом тучки натащило откуда-то, дождь пошел, потом опять солнце, и снова моросило, и снова солнце… Ну, прямо, Прибалтика, ей Богу! Вспомнилось Рижское взморье, беззаботная юность. Там сейчас хорошо, наверно – ко
«Если кто-нибудь скажет вам, что у Марии Луизы О'Брайен во время рождения Мигеля Сантьяго Хортеса появилось кислое молоко (а есть еще и такие шутники, которые утверждают, что у нее было и не молоко вовсе, а молочный коктейль, что-то вроде той ужасной смеси молока с водкой, которую чилийцы называют кола-моно) – не верьте, никому не верьте, потому что у Марии Луизы О'Брайен вообще не было молока. Сразу после родов она потеряла сознание и через шест
«Он приходит и представляется всегда одинаково:– Здравствуйте, я – наладчик.– По аналоговым вычислительным машинам?– Да.– По автопоилкам для крупного рогатого скота?..»
