«Гудошная сказка», «Покаянная поэма» и «Сказание о гноме» в своём течении подобны богослужебному кругу, в котором пасхальная радость циклично сменяется скорбными напевами Великого поста, чтобы вновь разразиться Пасхой. Осознавая себя сказителем, автор применяет разные формы повествования – от крестьянско-бытового сказа к декламации аскетичного молитвенного текста – как бы подсказывая героям «Сказки» и «Сказания» путь к покаянию.
«Гудошная сказка», «Покаянная поэма» и «Сказание о гноме» в своём течении подобны богослужебному кругу, в котором пасхальная радость циклично сменяется скорбными напевами Великого поста, чтобы вновь разразиться Пасхой. Осознавая себя сказителем, автор применяет разные формы повествования – от крестьянско-бытового сказа к декламации аскетичного молитвенного текста – как бы подсказывая героям «Сказки» и «Сказания» путь к покаянию.
«Гудошная сказка», «Покаянная поэма» и «Сказание о гноме» в своём течении подобны богослужебному кругу, в котором пасхальная радость циклично сменяется скорбными напевами Великого поста, чтобы вновь разразиться Пасхой. Осознавая себя сказителем, автор применяет разные формы повествования – от крестьянско-бытового сказа к декламации аскетичного молитвенного текста – как бы подсказывая героям «Сказки» и «Сказания» путь к покаянию.
