Он перевернул всю толщу книжных страниц и увидел последние строчки: «…к старости я стал болтлив, как сорока, и всё никак не могу сказать того, что уже давно пообещал сказать; туши на моей кисточке становиться всё меньше и меньше, а сказать всё-таки надо, чтобы читатель сам мог разрешить для себя некоторые загадки, а то, что, быть может, показалось ему в моём рассказе непонятным и невероятным, стало бы ясным и простым. Вот что, на самом-то деле, я
