«…Деликатность Гончарова не только приятно и отрадно видеть, как последний знак осмотрительного и опрятного отношения к людям именитого и достославного человека, но надо стараться остановить на нем внимание молодых людей, чтобы это не прошло бесследно, а дало бы хороший плод, возбудив в молодых людях охоту последовать примеру благородного старика. Такое исследование Гончарову можно бы оказать именно в знак глубокого уважения к его деликатности и
«По пыльной дороге, в нескольких лье от Ножена ле-Ротру, ехал какой-то всадник. Солнце палило эту лесистую и горную часть Перша, которая разнообразием своей растительности представляла разительную противоположность соседним, хотя и плодоносным, но обнаженным в то время равнинами Боссе…»
«Пользуясь впечатлением, которое осталось в вас последним посещением Кронштадта, спешу отвечать на вопрос, сделанный вами прежде: почему я избрал себе скучный род морской службы. Я нарочно ожидал случая, чтобы доказательства мои были подкреплены собственным вашим убеждением; для меня довольно было, что вы видели военный корабль и восхищались его устройством…»
«…Чувствуешь приближение к испанским и португальским берегам: в 20 милях от земли утренний ветер наносит уже благовоние померанцевых и апельсинных деревьев. Неизъяснимо чувствование, пробуждаемое вдохновением этих ароматов, зрелищем безоблачного неба и ощущением живительной теплоты, после туманов Англии, запаху каменного угля и беспрерывных непогод, царствующих около Английского канала…»
«Я путешествовал довольно по свету, и если обстоятельства не всегда были благоприятны для наблюдений над целыми странами, по крайней мере я не пропускал случаев рассматривать людей в частности, и редко проходило, чтоб наблюдение человека не было для меня поучительно. Таким образом, в одно из моих путешествий, я узнал замечательного старика, историю которого постараюсь рассказать здесь, как умею…»
«Небо обложилось тучами, восточный ветер шумит между прибрежными камнями косы острова Ретузари. Отдаленный дождь скрывает [его] из виду; берега приближаются, и бунтующее море бросает далеко всплески свои по песчаной отлогости…»
«Жизнь человеческая исполнена сама по себе опасностей; военная служба умножает их; но опасности сухопутной службы ограничиваются одними ужасами войны; в морской же, напротив, сверх военных случаев, человек подвергается часто большей погибели от стихий, устроенных природою на благо и пользу его, нежели в самых жестоких сражениях. – Я спешу представить тому разительный пример…»
«Мы в Голландии. – Мир встретил нас, – и надежды, за коими гнались мы сюда, исчезли, как ночные призраки с восхождением солнца. Еще в Копенгагене узнали мы, что Наполеон разбит при Ватерлоо и что войска наши под стенами Парижа. Пылкие чувствования юности, заставлявшей желать продолжения войны, встревоженные скорым и неожиданным переворотом, с коим опрокинулись наши замыслы, не могли быть утешены благоразумием, твердившим, что мир лучше войны; и м
«Неожиданная смерть этого человека, на погребение которого приглашали, была причиною моего чрезвычайного удивления. Еще не прошло недели, как я видел его в цвете лет, окруженного милым семейством, женою и детьми, посреди блестящего круга знакомых, игравшего знатную роль в большом свете, где все обещало ему светлую будущность…»
«Громадный Париж со своими предместьями уже был охвачен союзными войсками от впадения Марны в Сену и опять до Сены при Пасси. Перемирие было заключено; громы сражения умолкли на левом фланге: высоты Бельвиля, Менильмонтана и Монлуи, занятые союзниками и уставленные пушками, грозили разрушением столице Франции; войска, их защищавшие, начали уже отступление, – но еще битва кипела по другую сторону канала д'Урк и на Монмартре, куда не достигло еще и
«Почтовая тройка стояла у ворот; чемодан был вынесен; я стал прощаться и думал, поцеловавшись со всеми, сесть на тележку и ехать, но должно было заплатить дань старине. Меня посадили, мать и сестры сели, мальчик, ехавший со мною, был также посажен, даже горничная, вбежавшая сказать, что извозчик торопит, подпала той же участи: „садись“, – сказала ей повелительно матушка; девушка осмотрелась кругом, взглянула на матушку, как будто желая выразить,
«Сабля моя давно была вложена, и я стоял в интервале между Московским каре и колонною Гвардейского экипажа, нахлобуча шляпу и поджав руки, повторяя себе слова Рылеева, что мы дышим свободою. – Я с горестью видел, что это дыхание стеснялось. Наша свобода и крики солдат походили более на стенания, на хрип умирающего. В самом деле: мы были окружены со всех сторон; бездействие поразило оцепенением умы; дух упал, ибо тот, кто в начатом поприще раз ост
Статья – одно из первых ярких свидетельств глубокого уважения Лескова к личности и творчеству Шевченко и вместе с тем – ценный документ о последнем годе жизни и кончине великого поэта.
Благодаря талантливому и опытному изображению пейзажей хочется остаться с ними как можно дольше! Смысл книги — раскрыть смысл происходящего вокруг нас; это поможет автору глубже погрузиться во все вопросы над которыми стоит задуматься... Загадка лежит на поверхности, а вот ключ к развязке ускользает с появлением все новых и новых деталей. Благодаря динамичному сюжету книга держит читателя в напряжении от начала до конца: читать интересно уже посл
Во второй половине 1860-х годов Лесков проявляет большой интерес к театру: к 1867 году относится его собственная попытка драматургического творчества (драма «Расточитель»), в 1866 голу и в последующие годы он ведет обозрение новых постановок в петербургских театрах, печатавшееся в «Отечественных записках» и «Литературной библиотеке».
В. П. Авенариус (1839–1925), повести которого «Ты знаешь край?» посвящена статья-рецензия Лескова, в 60-е годы был известен как автор антинигилистических повестей «Современная идиллия» и «Поветрие», изданных в 1867 году отдельной книгой под общим заглавием «Бродящие силы». Разоблачая аморализм, невежество, убогость и пошлость литературных приемов Авенариуса, Лесков способствовал дальнейшему и полному развенчанию этого представителя литературной р
Статья «Большие брани» предшествует «Русским общественным заметкам», которые начали регулярно появляться с 3 августа 1869 года. В статьях Лескова затрагивались самые различные вопросы русской жизни того времени, начиная от городского быта и кончая острейшими проблемами, связанными с революционным движением, к которому Лесков относится резко отрицательно.
1869–1870 годы – время активного сотрудничества Лескова в «Биржевых ведомостях», издававшихся в 1861–1874 годах К. В. Трубниковым. Помимо большого количества статей, посвященных церковным вопросам, старообрядчеству, Лесков со второй половины 1869 года начал вести в газете недельный фельетон под общим заглавием «Русские общественные заметки». 1869 и 1870 годы Лесков буквально на своих плечах несет бремя заполнения трубниковских «Биржевых ведомосте
«…законодательство в России так разошлось с жизнью и ее требованиями, что, по его словам, у нас давно исчезла всякая возможность жить, не совершая ежеминутно постоянных преступлений. Благодаря непроглядной сети спутанных, перепутанных, одно другое уничтожающих и одно другому противоречащих запрещений, человеку, желающему не нарушать закона, у нас пришлось бы преодолевать такие неудобства жизни, с какими не знается ни один дикарь, заблудившийся в
Статья Лескова была написана в связи с выходом отдельным изданием тома пятого «Войны и мира» в 1869 году. Выход очередного тома романа вызвал новую волну отзывов о великом произведении; в возникшую полемику включился своей статьей и Лесков.
Очерки Лескова примыкают непосредственно к его статье о «Войне и мире», написанной в том же году. Хотя очерки представляют собой компиляцию работ других авторов, на которых Лесков сам ссылается, они в то же время дают весьма вольную художественную обработку сухого исторического материала. Лесков, как это легко видеть из сопоставления его очерков с источниками, мало интересуется историческими подробностями, документами и т. д., для нею главное – д
Заметка является ценным документом по истории создания романа «Некуда». По сообщению А. Н. Лескова, заметка носит характер подарочной надписи «на вставном листе первого тома романа «Некуда» (2-е издание)» – «Его превосходительству Петру Карловичу Щебальскому от автора. 18 апреля 1871 г. СПб.»
«Страна изгнания» является рецензией на книгу: С. Турбина и Старожила. «Страна изгнания и исчезнувшие люди. Сибирские очерки». С беллетристом и драматургом Сергеем Ивановичем Турбиным (1821–1884) Лесков был знаком и лично. Колоритный портрет этого литератора дан в книге А. Н. Лескова. По его свидетельству, Лесков считал Турбина «нигилистом чистой расы» и «вывел, значительно смягченным, в романе «На ножах» в лице майора Форова».
Интерес Лескова к живописи был постоянным и проявился еще в период жизни в Киеве, где он был знаком с рядом художников. Не менее устойчивым было его внимание к русской иконописи, и не только в связи с обращениями писателя к религиозным и церковным темам, но и как к самостоятельному самобытному жанру русского искусства. Превосходное знание истории иконописания, направлений и школ и даже самой техники мастеров-иконописцев нашло отражение и в художе
