«…Гришка-то, работает в колхозе только весной, когда сеют, да осенью, когда хлеб на токах. Ясно дело, живет так, – Евсеич сделал выразительный жест – сгреб ладонью воздух, сжал кулак и сунул в карман. – Вот как он живет, этот Гришка Хват: урвать себе, а там хоть трын-трава…»
«Игнат Прокофьевич Ушкин, которого на селе все зовут просто Игнатом, прикреплен ко мне на несколько дней для апробации. Он следует за мной по полям неотлучно, принимает от меня снопы, аккуратно доставляет на руках до подводы, укладывает их так, чтобы не помять и не обмолотить. Сноп он всегда берет осторожно, поднимает над головой обеими руками и несет, как какой-нибудь сосуд с жидкостью, будто боясь расплескать. На Игната пожаловаться никак нельз
«Прохор семнадцатый – это и есть тот самый Прохор Палыч Самоваров, который еще до Петра Кузьмича Шурова был председателем колхоза; что же касается королевского титула, то это люди ему прилепили такое – беру только готовое…»
«Если вы встретите Терентия Петровича, то на первый взгляд он покажется вам невзрачным человеком. Маленького роста, щуплый, с короткой русой бородкой, в большом, не по плечам, ватнике с подвернутыми рукавами, он посмотрит на вас спокойными прищуренными глазами из-под мохнатеньких бровок. Фуражка ему немного великовата, и козырек всегда чуть набок: мешает глазам. Вы подумаете: ничего, дескать, особенного в этом колхознике нет. Но это далеко не так
«Удивительный случай произошел в колхозе „Новая жизнь“. Никогда такого не было. У председателя колхоза Петра Кузьмича Шурова в кабинете оказались на столе четыре горшка молока, миска сливочного масла, накрытая чистой полотнянкой, две пустые базарные корзинки и коромысло…»
«День колхоза „Новая жизнь“ начался. Ездовые заспешили во двор. Плотники застучали, запилили, и звуки топоров, застревая в общем потоке рокочущей волны, то терялись, то возникали снова. А веселое весеннее солнце взошло и брызнуло на колхоз чуть теплыми лучами…»
«…литература, при всех своих утратах и неудачах, осталась верною своим благородным преданиям, не изменила чистому знамени правды и гуманности, за которым она шла в то время, когда оно было в сильных руках могучих вождей ее. Теперь никого нет во главе дела, но все дружно и ровно идут к одной цели; каждый писатель проникнут теми идеями, за которые лет десять тому назад ратовали немногие, лучшие люди; каждый, по мере сил, преследует то зло, против к
«…Г. Славутинский не возвышается над многими из предшествовавших простонародных рассказчиков силою художественного таланта, а некоторым из них уступает. Но преимущество его заключается в другом, именно в самом отношении его к предмету, за который он берется. Здесь имеет он ту особенность, что говорит постоянно так, как взрослый человек должен говорить со взрослыми людьми о серьезном деле. Он не подлаживается ни к читателям, ни к народу, не старае
«…Появление стихотворений Шевченка интересно не для одних только страстных приверженцев малороссийской литературы, но и для всякого любителя истинной поэзии. Его произведения интересуют нас совершенно независимо от старого спора о том, возможна ли малороссийская литература: спор этот относился к литературе книжной, общественной, цивилизованной, – как хотите называйте, – но во всяком случае к литературе искусственной, а стихотворения Шевченка имен
Теперь дело литературы – преследовать остатки крепостного права в общественной жизни и добивать порожденные им понятия, возводя их к коренному их началу. Марко Вовчок, в своих простых и правдивых рассказах, является почти первым и весьма искусным борцом на этом поприще. В последних своих рассказах он даже не старается, как в прежних, выставлять перед нами преимущественно то, что называется обыкновенно «злоупотреблением помещичьей власти». Что уж
Эта небольшая заметка, которую Добролюбов, по-видимому, даже не пытался опубликовать, имеет важное значение для характеристики его эстетических взглядов: она представляет собой рассуждение по основным проблемам эстетики – вопросу об общественном назначении искусства и его специфике как формы общественного сознания. Выступая за искусство содержательное, Добролюбов вместе с тем доказывает, что подмена художественной идеи публицистической лишает про
Интерес Добролюбова к очеркам Н. С. Толстого строго направленный: из разнородного материала он выбирает «черты для характеристики русского простонародья». При этом, иногда излишне доверяя знанию автором народа, он соглашается, например, с тем, что у крестьян нет «понятия об общественном интересе», но истолковывает это по-своему – как следствие крепостного состояния. В рецензии на вторую часть «Заволжских очерков» Н. С. Толстого, вышедших в том же
«…Если бы мы хотели подражать строгим критикам г. Львова, мы могли бы прежде всего вскинуться и на г. Потехина, зачем он идеалом бескорыстия представляет нам негодного человека. Но мы пока этого не сделаем, а просто сообщим читателям, что героем пьесы г. Потехина является Владимир Васильевич Пустоверов, советник губернского правления, обладающий бескорыстием действительно идеальным. Не брать взяток – в этом поставляет он идеал всех человеческих с
В рецензии на книги плодовитого беллетриста М. И. Воскресенского Добролюбов создает образ рассказчика – «старичка-балагура», выявляющий основную черту беллетристики Воскресенского – банальность содержания, отсутствие художественных открытий. Впрочем, литературная репутация Воскресенского к этому времени уже давно установилась и обращение Добролюбова к его произведениям было вызвано не столько потребностью определить меру их художественного достои
Критикуя магистерскую диссертацию известного впоследствии исследователя русской литературы и фольклора О. Ф. Миллера за идеализм, ненаучность задач и приемов исследования, Добролюбов продолжает тему защиты духовной самостоятельности личности, начатую статьями «О значении авторитета в воспитании» и «Николай Владимирович Станкевич». Здесь с особенной ясностью проступает значение этой темы для критика: это борьба за молодое поколение, на которое он
«Грустная жалоба побежденного бойца, печаль о несбывшихся надеждах» – так определил Добролюбов основное настроение стихов поэта-петрашевца А. Н. Плещеева, которые, как ранее поэзия А. И. Полежаева, вызвали критика на размышления о судьбе русских поэтов и – шире – самобытной личности в удушливой атмосфере самодержавной России. Но если в рецензии на стихи Полежаева Добролюбов полностью снимает с отдельной личности ответственность не только за внешн
Рецензия, представляя собой едва ли ее исчерпывающую характеристику поэзии М. П. Розенгейма, далеко не сводится К оценке творчества этого второстепенного поэта. Кризис самодержавно-крепостнического строя вызвал волну недовольства, охватившего все общество, в том числе и консервативные круги. Представителем такого консервативного «критицизма» выступает в рецензии Добролюбова М. П. Розенгейм, хотя различия между консервативным и либеральным обличит
«История русской словесности» С. П. Шевырева (в ее основу положены публичные лекции, прочитанные автором в Московском университете в 1844–1845 гг.), третью часть которой разбирает Добролюбов, представляет собою очень сложное, противоречивое явление в истории русской литературной науки. Это был первый историко-литературный курс русской словесности, богатый фактическим содержанием, и значение его в том, что он открывал новую научную дисциплину. Одн
Статья Добролюбова – яркий пример реализации принципов «реальной критики» на историко-литературном и публицистическом материале XVIII в. Литературу Добролюбов прежде всего соотносит с явлениями действительной жизни; главное для критика – результат, воздействие сатиры прошлого века, настоящего времени на читательские умы, на развитие общества. Противопоставляя «академическую» критику публицистической, «библиографическую» – реальной, Добролюбов вкл
Русский историк, правовед, общественный деятель А. В. Лакиер в 1856–1858 гг. путешествовал по Западной Европе, Северной Америке и Палестине. Отрывки из своих путевых заметок он печатал в «Современнике», «Отечественных записках» и «Русском вестнике». Рецензируемая Добролюбовым книга Лакиера не была первым русским описанием Америки, но, как отмечал рецензент «Отечественных записок», она стала первым описанием, основанным не на беглом взгляде турист
Сборник был издан в Москве, его редактор – пермский краевед и библиограф, в будущем земский деятель Д. Д. Смышляев. В 1860 г. вышла вторая книга по общей программе: история, этнография, статистика, смесь, приложения. По его примеру в других губерниях также стали издавать сборники. Статья Добролюбова выходит за пределы краеведческой проблематики. Его постоянное внимание к бытовым, историческим, экономическим, политическим фактам провинциальной Рос
Константин Георгиевич Паустовский – выдающийся русский писатель, воспевший в своих произведениях Мещерский край и прикоснувшийся к основам народного русского Роман «Блистающие облака» – увлекательный авантюрный детектив, одновременно включающий автобиографические эпизоды и впечатления от поездок писателя по Черноморью и Кавказу.
Константин Георгиевич Паустовский – выдающийся русский писатель, воспевший в своих произведениях Мещерский край и прикоснувшийся к основам народного русского языка. Повесть «Кара-Бугаз» легла в основу художественного фильма, по политическим мотивам не допущенного в прокат в советское время.
В статье «Заграничные прения о положении русского духовенства» Добролюбов выступает с критикой официозных опровержений книги И. С. Беллюстина «Описание сельского духовенства», изданной без имени автора в Лейпциге в 1858 г. и запрещенной к ввозу в Россию. Автор книги – провинциальный священник – нарисовал в ней яркую картину нравственного разложения, невежества, нищеты и бесправия низшего духовенства. О впечатлении, которое она произвела, позволяе
