«Давно в ночное время сорок или больше всадников ехали мирным шагом в долине Фирюзы, по краю речного потока. Горы Копетдага оберегающе и неясно стояли по сторонам прохладного ущелья – меж Персией и равниной вольных туркменов. Древняя иранская дорога уже тысячу лет несла на себе либо торжествующее, либо плачущее, либо мертвое человеческое сердце…»
«В областном городе умерла старуха. Ее муж, семидесятилетний рабочий на пенсии, пошел в телеграфную контору и дал в разные края и республики шесть телеграмм однообразного содержания: „Мать умерла приезжай отец“…»
«В августовское утро, когда солнце освещает землю словно через опустевший воздух и поля уже золотятся сединой осени, возле фронтовой дороги стоял красноармеец Минаков Иван Ефимович. Правая рука у него была раненая, он держал ее на перевязке. Он без просьбы посмотрел на обгонявшую его попутную машину, и мы пригласили его, чтобы подвезти до госпиталя…»
«Уже пятьдесят лет в слободе находилась Миллионная улица. На ней стоял дом с деревянными ветхими воротами. Ворота были сделаны не из двух половин, а из одного дощатого настила, торцом навешенного на пару крюков. Давно умершее дерево от времени и забвения стало как бы почвой и занялось тихим мхом. Ворота открывались только водовозу – раз в неделю, – и то очень бережно, чем руководил сам хозяин. На левом столбовом упоре ворот – три железных заржавл
«– Ты не спеши, Алексей Алексеевич, но побей их основательно, – сказал на прощанье генерал полковнику Бакланову. – Однако и не задерживайся здесь, а то мы далеко уйдем, не догонишь.Генерал уехал вперед; полковник остался один возле своего блиндажа, устроенного в ягоднике, в окрестности старого немецкого городка. В этом городе остался немецкий гарнизон, снабженный мощными средствами огня и большим запасом продовольствия и боеприпасов. Немецкому га
Человек слаб и одинок в этом мире. Судьба играет им, как поток – случайной щепкой. Порой нет уже ни надежды спастись, ни желания бороться. И тогда мелькает впереди луч света. Любовь – или то, что ею кажется. И вновь рождается надежда. Потому что Жизнь есть Любовь, а Любовь есть Жизнь…Произведение входит в авторский сборник «Актриса и милиционер»
«Из пяти заводов б. Сысертского горного округа Полевской был единственным, где мне не приходилось жить и даже бывать до одиннадцатилетнего возраста.Однако об этом заводе, который в нашей семье обычно звали старым, слыхал довольно часто…»
«Неужели мы никогда не расплатимся ничем за пренебрежение к истории своей, воплощённой в конкретной старухе, старике? В единичной, частной судьбе, которая неотделима от судьбы Отечества?»Эти строки я с удовольствием взял бы эпиграфом к этой повести, настолько метко в них слита суть произведения.Простая история. Двое прожили совместную долгую жизнь. Коллективизация. Война. Оккупация. Восстановление… Жили одними заботами со страной.Нажили они семер
У поэта особое видение мира. Поэт находит особые слова, чтобы его выразить. Поэт облекает свои мысли в особую форму. Порой поэту становится тесно в рамках стиха. Тогда на свет рождается Проза Поэта.
«В один прекрасный день я осознал, что заканчиваю институт.Это было в начале сентября, когда нас собрали на кафедре, в лаборатории измерительной техники, и объявили, что начинается преддипломная практика…»
«Летом у нас на кафедре тихо, как в санатории. Если по коридору летит муха – это уже событие. Преподаватели в отпуске, студенты строят коровники в Казахстане, а мы играем в настольный теннис. Мы – это оставшиеся на работе.В этот день была жара, и я не нашел партнера. Прошелся по лабораториям, покричал, но безрезультатно. Все будто вымерли. Тогда я от нечего делать решил поработать…»
«Не имею ни времени, ни желания объяснять, как все получилось, с самого начала. Для этого мне пришлось бы начинать с тех пор, как я себя помню. А может быть, еще раньше. Об этом я, кстати, уже писал. Здесь я хочу объяснить, как я влип в эту историю с Прометеями. Слава Богу, теперь все уже кончилось. Можно осмыслить, если есть чем…»
«До сих пор не представляю – кому пришла в голову гениальная мысль послать меня в Африку. Кто-то, видимо, очень хотел мне удружить. A заодно избавиться от меня года на два. Думаю, что это был Лисоцкий. Мы с ним с некоторых пор находились в натянутых отношениях.Когда вас посылают в Африку, это делается специальным образом. Это ничуть не похоже на обычную командировку. Ритуал значительно богаче и сложней. Все начинается со слухов…»
«Лучше всего сидеть в шкафу. Там внизу сложены свитера и кофты, они мягкие. А сверху висят папины костюмы, мамины платья и Ольгины. Сбоку висит рваный халат. Он пахнет мамой. Я утыкаюсь в него носом и нюхаю. В темноте хорошо нюхать…»
«Генка встретил меня на улице и говорит:– Хочешь со штатницей переписываться? У меня адрес есть…И дал мне этот адрес. Калифорния, номера какие-то и фамилия штатницы. То есть все наоборот: сначала имя и фамилия, потом номера, Калифорния и только в конце – Ю-Эс-Эй. Соединенные Штаты. Это потому, что у них главное – личность»
Ларичева – женщина-учёный. Она ищет по всей стране людей, чьи таланты превосходят общечеловеческие. Она называет их феноменами, но многие из них, к сожалению, просто дурачат её. Но Ларичева не сдаётся, она собирает в Москве комиссию, готовая доказать научно, что экстрасенсорные способности могу проявляться у отдельных людей. Для этого она приглашает трёх феноменов: Иванова – телепата, Прохорова – владеющего телекинезом и Клягина, способного смотр
«Я потерял пропуск.Пока еще неизвестно – совсем я его потерял или нет. Может быть, он еще найдется. Но дело не в этом.Дело в том, что я не успел к этому событию подготовиться, потому что обнаружил пропажу слишком поздно. А именно – в тот момент, когда повесил на табельную доску свой номерок и сделал шаг к двери, где стояла вахтерша…»
«… Не удивляйтесь тому, что сейчас будете читать о маленьком мальчике, незнаменитых взрослых и о простых событиях.Для того чтобы лучше увидеть течение реки, бросают пучок сорванной травы на воду и по травинкам, которые то медленно, то быстро уходят прямо и вкось, угадывают ход струи.Хочу вам показать ход времени. …»Это первое Собрание сочинений Виктора Шкловского – его самый полный и самый обстоятельный рассказ о себе. Рассказ с доказательствами.
Книга Шкловского емкая. Она удивительно не помещается в узких рамках какого-то определенного жанра. То это спокойный, почти бесстрастный пересказ фактов, то поэтическая мелодия, то страстная полемика, то литературоведческое исследование. Но всегда это раздумье, поиск, напряженная работа мысли… Книга Шкловского о Льве Толстом – роман, увлекательнейший роман мысли. К этой книге автор готовился всю жизнь. Это для нее, для этой книги, Шкловскому надо
«… Первоначально я задумал дать ряд очерков русского Берлина, потом показалось интересным связать эти очерки какой-нибудь общей темой. Взял „Зверинец“ („Zoo“) – заглавие книги уже родилось, но оно не связало кусков. Пришла мысль сделать из них что-то вроде романа в письмах.Для романа в письмах необходима мотивировка – почему именно люди должны переписываться. Обычная мотивировка – любовь и разлучники. Я взял эту мотивировку в ее частном случае: п
«… Из радиоприемника раздался спокойный голос:– Профессор, я проверил ваш парашют. Старайтесь, управляя кривизной парашюта, спуститься ближе к дороге. Вы в этом тренировались?– Мало. Берегите приборы. Я помогу открыть люк. …»
«… Алексей Максимович резкими большими шагами побежал по траве.– Ты почему женщину ударил?– Сам хочешь, старик? – Человек замахнулся.– Берегись! – крикнул Горький, присев так быстро, что длинные полы пальто разлетелись.Он замахнулся рукой с несжатой ладонью, повернулся и выпрямился, рубнув ладонью по челюсти.Солдат упал.Горький нагнулся над ним, поднял из травы фуражку.– Тоже драться хотел, – сказал он, – а вот картуз потерял. …»
«… Я дал ему деньги, он купил все цветы во всех оранжереях. Клянусь, что земля всех оранжерей в Тифлисе сейчас черна. Пусть цветы никогда не вырастут на моей могиле, если есть цветы сейчас в Тифлисе. Он собрал всех амбалов, и все цветы были снесены в Банный переулок. Он заставил комнату певицы, коридор, кухню, балконы, усыпал розами лестницу и заставил переулок. …»
«… У Циолковского в Калуге я тогда спросил:– Как вы думаете, когда полетит человек?Константин Эдуардович помолчал и, как человек, который не хочет обидеть собеседника, ответил:– Ни вы не полетите, ни я не полечу.Потом помолчал и назначил срок, добавил уже определенно:– Вот комсомол полетит.Он говорил о тогдашнем поколении комсомольцев.Если Циолковский ошибся, то лет на десять.Поэты и ученые – оптимисты: они знают сроки, но они торопят время. …»
