В 2017 году исполняется 100 лет событиям, которые коренным образом изменили не только Россию, но и весь мир и последствия которых мы ощущаем по сей день. Огромная империя, Третий Рим, столетиями выстраивавшаяся по кирпичику сначала московскими князьями, потом царями и, наконец, императорами, а также русской армией и многострадальным и многонациональным народом, в одночасье прекратила свое существование. А гигантская государственная машина, перед которой трепетали в равной степени и другие народы, и сами жители страны, неожиданно для всех потерпела крушение и рассыпалась на мелкие кусочки, словно взорвавшийся паровоз. И несмотря на то что крах Российской империи по времени совпал с распадом других великих держав: Австро-Венгрии, Османской империи, китайской империи Цин, именно это событие в общественном сознании оставило след, по своим масштабам и последствиям схожий с падением Римской империи или Византии. Причем не столько из-за самого краха, сколько по причине того, что на обломках рухнувшей древней державы зародилось совершенно новое, невиданное доселе явление мирового масштаба – коммунизм.
Этот судьбоносный поворот истории с самого начала вызывал страстный интерес у историков, писателей, политиков, публицистов и просто интересующихся историей. Писали царские чиновники-эмигранты, писали западные журналисты и историки, писал Уинстон Черчилль, писали новоиспеченные советские историки и историки партии, писали Ленин и Сталин. Писали и писали. Одни писали ангажированно, другие объективно, третьи субъективно. И все же, как справедливо отметил в недавней статье в журнале «Огонек» известный публицист Леонид Млечин, «и сегодня историки не могут сказать: да, мы ясно понимаем, как это произошло в 17-м году, нам все ясно, мы разобрались…». Масштабность, противоречивость и бесконечная разветвленность темы нередко заводила исследователей в тупик. Как логический, так и количественный. Пример тому – огромный труд Солженицына «Красное колесо», состоящий из десяти толстенных томов! Но даже Александр Исаевич так и не смог четко ответить на вопрос «почему?». А позднее и вовсе пытался свалить вину за революцию на евреев…
Стремление найти всему простое и лаконичное объяснение вполне естественно как для человеческой природы, так и для историка. Ведь их так и учили в вузах – любое исследование должно определять цели и задачи, а потом отчет об их выполнении. Когда историки еще и ангажированы современной им конъюнктурой и «модой», объяснения становятся еще проще, доходя до откровенного упрощения.
В отечественной историографии можно выделить несколько явно отличающихся этапов в освещении событий 1917 года. В 20–30-х годах пришедшие к власти большевики начали сочинять свою версию событий. Во-первых, общество развивается путем последовательной смены «общественно-экономических формаций», а на определенном этапе происходит закономерный переход от капитализма к социализму. В момент, когда «низы не могут жить по-старому, а верхи не могут править по-старому», и происходит социалистическая революция. Во-вторых, этому объективному процессу способствует субъективный: появляются коммунисты, которые объединяют пролетариат, ставят под знамена и берут власть.
Ну а по ту сторону границы многочисленные эмигранты придумывали свою концепцию развития событий, причем в двух типовых вариантах. Первый: царя оболгали, Россия прекрасно развивалась, успешно воевала, но внутренние «черви» предали ее и в решающий момент опрокинули. Им вторил и Черчилль: «Держа победу уже в руках, она (Россия) пала на землю, заживо, как древле Ирод, пожираемая червями». Второй: царя свергли правильно, все дело шло к победе и Учредительному собранию и демократии, но откуда-то вылезли большевики и всё испортили.
Потом эмигранты поумирали, а советская власть еще долго оттачивала и совершенствовала свою модель истории, перекрашивая картины с революционными событиями и стирая с них ненужных лиц.
Шлюзы истории вновь открылись в конце 80-х годов. Теперь и сам Ленин оказался не в моде, в стране снова нарисовалась демократия, поэтому историки вновь вспомнили про Учредительное собрание и «республику» Керенского. Февральскую революцию стали возвышать, а Октябрьскую низводить до статуса «предательского» переворота, совершенного «немецкими агентами». В действительности это было лишь воскрешение обозначенной выше второй эмигрантской версии.
Ну а в 2000-х годах, и особенно в канун 100-летия начала Первой мировой войны, вспомнили и про первую версию! Началось всевозможное обеление и возвеличивание царя, возродилась вера в «процветание» и «мощь» России в начале 1910-х годов, а также «выяснилось», что всему виной шпионы и авантюристы, «предавшие» страну в ее звездный час. И если ранее среди заинтересованных в ослаблении царизма сторон фигурировала Германия, то теперь к ним присоединились США и другие страны Антанты. Ну а позорно проигранная война, бессмысленность и роковую роль которой признавали даже большевики, вдруг оказалась «недовыигранной» и превратилась в «упущенную победу». Кстати, теория про «нож в спину» от революционеров и предателей далеко не оригинальна, она была подробно изложена еще в книге Адольфа Гитлера «Майн кампф», только применительно к судьбе кайзеровской Германии. Как тут не вспомнить, что Россия страна с непредсказуемым прошлым!
Данный труд не претендует на очередное «сенсационное» объяснение событий. И вместе с тем позволяет легко развенчать многочисленные мифы и стереотипы, сложившиеся за прошедшее столетие. В представленной книге впервые предложена наиболее полная хронология революционных событий, которые начались задолго до 1917 года. А крушение Российской империи и ее последнего царя впервые показано не с точки зрения политиков, писателей, революционеров, дипломатов, генералов и других образованных людей, которых в стране было меньшинство, а через призму народного, обывательского восприятия. На основе многочисленных архивных документов, материалов журналистских расследований и эссе, хроник судебных процессов, воспоминаний, писем, газетной хроники и других источников, которые автор изучал в течение нескольких лет, в работе приведен анализ революции как явления, выросшего из самого мировосприятия российского общества и выражавшего его истинные побудительные мотивы.
