Один, девять,
Потом шесть, семь
Не давали ребёнку сделать
И шагу в следующий день.
Долгие годы долгих улыбок,
Часть незатронутого тепла.
Часть нашей жизни – открытки,
Душа унесла навсегда.
Трудное было время,
Но были живы фронтовики,
И они защищали племя
От зноя и от пурги.
И жив был ещё Гагарин,
Работал и Королёв.
Космический запах гари
Землю спасал от оков.
Не верили больше в Бога,
Не верили в чудеса.
Сажать перестали вроде,
Но создали дурдома.
Завод, выполняющий планы,
Колхозник по пояс в грязи.
Работали вроде рьяно,
Все строили социализм.
Воровали сначала украдкой,
Перебрасывали через забор.
С ворованным жили сладко,
Ты докажи, что я вор.
Исполком, коммунисты, советы,
Каких не было только чертей.
Все пытались давать ответы,
Почему было столько смертей.
В мавзолее, положенный идол,
Очередь в мавзолей.
Сумасшедших, устроивших иго,
Позабытых ныне идей.
Магазинов пустые полки,
Водочка с сургучом.
Отстрелялся охотник по волку,
Значит премию тащит в дом.
Суслов, Андропов, Брежнев,
Пионеры и комсомол
Неугодных сажали нежно,
Но седалищем прямо на кол.
Один, девять.
Потом семь, четыре.
Я не знал, что мне делать
В этой большой квартире.
Мне бы другую кровь
Или другие стены,
Чтобы не видеть вновь
Всполохи во Вселенной.
Мне бы другую явь
Или чуть-чуть тревоги,
И телеграфная связь
Нам казалась какой-то убогой.
Преимущество двух систем
Мы постигали не в школе,
А во дворах, без проблем
Выпивая стакан пепси-колы.
Было время,
Вокруг всех планет
Потихоньку вращались звёзды.
Мне уже говорили нет,
Когда я возвращался поздно.
Белых лилий прекрасный шёлк,
И игра распустившихся сосен.
Мы не знали какой он смог,
И в печаль опускалась осень.
Как слеза покатилась звезда,
И народ аплодировал снова,
Когда все законы поправ,
В даль унеслась Терешкова.
Мир евреев, хохлов и бродяг
Наслаждался открытым искусством,
