Темнело.
За окном стояла погода без особых примет, слегка подвывал вечерний сквозняк, снег на обочинах уже лежал плотными мешками. Фонари светили, и блеск их лампочек отражался на тротуаре.
В квартире 631 были высокие потолки, три комнаты, частичный ремонт и числился немаленький долг за коммуналку. Между косяками в конце коридора был приделан самодельный турник. На полу стояла бутылка виски, выпитая чуть больше чем наполовину, рядом валялось несколько докуренных до самого фильтра бычков.
Тишину в квартире нарушало только лёгкое поскрипывание плотной верёвки, звук чем-то напоминал неудачное касание вилкой эмалированной поверхности тарелки или скрипку, на которой извлекают ноты через флажолет. Несколько листков мятой бумаги с корявым беглым почерком на ней вещали что-то вроде стихов или слов оправдания.
Петля была затянута туго, и тело уже не подавало признаков жизни. На нём не было одежды, за исключением нижнего белья, со стороны паха виднелись засохшие белые разводы. Руки, болтающиеся вертикально, отливали малиновыми расплывающимися пятнами. По ноге стекали коричневые массы. Глаза его были закрыты.
Верёвка продолжала тихо стонать.
Скорее всего, найдут его ещё не скоро…
За четыре месяца до этого…
– Ты понимаешь, я всегда об этом мечтала, с самого детства!
– Я понял, да…
– Ну и что ты думаешь? Ты меня отпустишь?
– Как я могу тебе запрещать? Ты же взрослая девочка, должна сама понимать, чего ты хочешь от жизни. Но ты должна обещать мне, что у тебя всё будет хорошо.
– Думаю, что там всё в порядке будет, конечно же, я сначала всё узнаю об этих агентствах и о тех, кто там работает…
– Ладно, давай, наверно, будем ложиться спать, завтра же с утра эта мадам заселяться припрётся, нужно будет с ней пообщаться с утра, взбодриться, так сказать. Как только у тебя что-то будет с поездкой проясняться, сразу сообщай мне, мне это небезразлично.
Они лежали в кровати полностью голые. Лидия улеглась набок, лицом к стене, её тело наполовину прикрывало лёгкое одеяло. В голове у неё был переполох мыслей, и всё происходящее плохо укладывалось в мозгу. Ян какое-то время лежал на спине, уставившись в потолок, потом пододвинулся поближе к Лидии, провёл рукой по талии и, дотянувшись до её груди, прижал плотнее к себе. Её спина была горячая, кожа была нежная и имела приятный аромат сладкого мёда. Упругие ягодицы так и напрашивались на отпечаток от шлепка…
Но день выдался непростым, следующий будет не менее напряжённым, и общая усталость стелилась мирным сном над ними.
Познакомились они около пяти лет назад, свела их одна общая знакомая. Изначально разговоры завязались на теме музыкальных интересов. У Яна была группа, которую он только что собрал, и нужна была духовая поддержка в лице флейты. Лидия оказалась этой поддержкой. В то время никто и не думал о серьёзных отношениях, каждый был к кому-то по-своему привязан. Но это дорожка вывела их совсем в другую сторону. Через полгода общения они уже держались за руки и целовались как взрослые. Ян запускал свою руку Лидии в волосы и слегка сжимал пальцы, едва касаясь кожи головы, а она, опустившись щекой ему на колени, закрывала глаза и учащённо дышала, ей это нравилось. У них неплохо получалось быть вместе.
Очень быстро они стали жить вместе и ходить в магазин за продуктами. Иногда были ссоры, ругань и даже истерики, чаще из-за пустяков. Но осознавалось это только со временем. Жили они в трёхкомнатной квартире Лидии. Но она не принадлежала ей целиком. Квартира была поделена по долям. Из претендентов на эти доли осталось только два человека, сама Лидия и её неродной дядя. Очень запутанная история с этой жилплощадью.
Этот самый дядя практически здесь никогда не появлялся и сам жил в другом городе. После того как совместно было принято решение условно поделить доли на комнаты, на самую большую, в народе это называлось «зал», был установлен замок, и дядя отчалил в свою реальность. Контактировать с ним было сложно: до драк не доходило, но слова летали острые, в воздухе всегда томилось напряжение. Ян его не любил, Лидия, скорее всего, тоже. Им попали в распоряжение две отличные комнаты, в которых они сделали неплохой ремонт и обустроили их на свой вкус.
Со временем собственниками было принято решение продать эту квартиру и разъехаться уже навсегда, дабы не мусолить друг другу глаза. Агентство по продаже было хилое, и дело шло со скоростью ходьбы черепахи. Позже выяснилось, что люди, занимающиеся продажей, были друзьями этого самого дяди, и он настаивал на сотрудничестве именно с ними, в противном случае он бы упёрся своими рогами в стену и продажа квартиры просто бы повисла. Лишний раз общаться, а тем более спорить с ним никто не хотел, поэтому обязанности по продаже остались за этим псевдоагентством.
Несколько дней назад Лидии звонила риелтор и сказала что-то вроде:
– Пока квартира всё равно не продаётся, мы хотели бы поселить в свободную комнату нашу знакомую. Она кришнаитка, приехала служить в храме, и ей негде остановиться. Вы не против?
Лидия немного опешила от такого заявления:
– А что это вообще за человек? И на какое время она хочет заехать?
Ян слышал разговор и уже понимал, чем это кончится. Он недолюбливал людей, а тем более тех, кто пытался внаглую проникнуть в личное пространство, а эта квартира хоть была и не его, но таковым пространством на данный момент для него являлась.
Разговор продолжался:
– Да что вы, не-ет… Ненадолго, возможно на 5—7 дней, в дальнейшем она съедет на другую квартиру. Она хороший человек.
– Ну ладно, пусть приезжает, посмотрим.
На этом телефон был убран в карман.
У Яна настроение немного скатилось вниз:
– Ну, что там опять?
Лидия пересказала телефонный диалог.
– Зачем ты согласилась? Зачем ты разрешила ей въехать?
– Слушай, это не наша квартира, вот когда будет у нас своя, тогда и будем решать, кого туда пускать, а кого нет.
– Ты что, просто не могла сказать, что ты против?
– Не начинай…
– Там, где не надо, ты вечно самая умная и дерзкая, а когда надо на самом деле показать характер, ты самый покладистый человек…
Лидии не нравились эти упрёки и нытьё, она хотела прекратить диалог:
– Давай завтра уже посмотрим, кто там приедет, и на месте будем решать, что делать.
– Во сколько она приезжает?
– В районе восьми утра…
– Ух, бля, а почему не в шесть?
Подкрался следующий день. Часы показывали 07:48. Раздался звонок в дверь.
Ян открыл глаза, он был злой и невыспавшийся. Он понимал, кто стоит за дверью и что сейчас может произойти, но до этого ещё нужно было вывести на улицу их пса.
Пёс у них был, что называется, оторви да выбрось. Звали его Жульберт, хотя ему с лёгкостью подошло бы имя Дружок или Шарик. Купили они его на местной барахолке, куда Ян периодически ездил за виниловыми пластинками и дисками, иногда там можно было найти стоящие экземпляры, но редко. В один из таких дней он имел неосторожность взять Лидию с собой, они решили посмотреть ряды, где стояли торговцы щенками и прочей живностью, и наткнулись там на женщину, которая продавала свежеиспечённый выводок левреток или, как говорили в народе, итальянских борзых. Лидия убеждала Яна, что именно о такой собаке она мечтала всё детство, молодость и до сих пор спать спокойно без неё не может. Ян, конечно, привёл несколько доводов: «Гулять и в дождь и снег», «Кормить независимо от финансового положения», «Лечить и выхаживать в случае недуга любой ценой», но Лидия только кивала головой и хлопала своими большими зелёными глазами…
