— Открой.
Громыхнул засов, скрипнула отворяемая решетка, прутья которой были толщиной в мою руку, и я шагнула в леденящую темноту подземелья. Я бываю здесь, но редко. Только в последнее время стала приходить почти каждый день. Мой путь заканчивается у одной и той же двери – тяжелой, пахнущей ржавчиной. И как всегда я сначала привстаю на цыпочки и заглядываю в маленькое окошко, чтобы разглядеть обитателя сырых замшелых стен каменного мешка.
В темнице нет света, но он не нужен мне, чтобы увидеть. Несколько мгновений я смотрю на изможденное тело, висящее на цепях. Голова пленника свесилась на грудь. Отросшие волосы падают на лицо, и я не могу рассмотреть его. Впрочем, я знаю каждую его черточку, запомнила. И его губы, и прямой нос, и скулы, и подбородок, и глаза… Его глаза светло-серые, как металл, не знавший ржавчины. Пронзительные, когда-то ироничные. Сейчас нет, сейчас его глаза пусты, как бельма слепца. Я ломаю его раз за разом, поглощаю его разум, его чувства, его упрямство. Пью своего пленника, как терпкое изысканное вино.
Он пытается противостоять, но слишком измотан для той твердости и насмешки, которыми встретил меня в первый раз. Он ожидал пыток палача, но получил намного хуже – меня. Не знаю, зачем я выпросила себе у Господина эту игрушку. Возможно, из-за прямого взгляда, в котором таилась издевка, возможно, из-за вызова, который был слышен в каждом слове нового пленника. Чтобы ни двигало мной, но с выбором развлечения я угадала.
— Открой.
Страж, ждавший за моей спиной, громыхнул связкой ключей. Забавно, но в замке, где каждый камень пропитан магией, темницы закрываются на обычные замки. Всё просто, в подземелье магия исчезает, любая магия, кроме силы Господина.
— Свободен.
Страж шумно втянул носом воздух, бросил на меня взгляд исподлобья и спешно удалился, оставив меня наедине с моим развлечением. Толкнув тяжелую дверь, я вошла в каменный мешок, еще мгновение смотрела на мужчину, мало напоминавшего того сильного воина, которым он попал в замок, и сократила между нами расстояние.
— Пришла, — прошелестел его голос. Положение пленника не изменилось. Я молчала, ждала продолжения. Некоторое время царила тишина, затем он все-таки поднял голову и попытался разглядеть меня во тьме. — Я думал о тебе.
— Любопытно, — наконец отозвалась я и отошла к единственному факелу. Любовно огладила его, и факел затрещал, охваченный огнем. Эта сила принадлежит Господину. Он поделился ею когда-то со мной. Неслыханная щедрость, невероятная награда, не знаю чем заслуженная мной.
Обернулась к пленнику, он закрыл глаза, тусклый свет ослепил его, и одинокая слеза скатилась по его щеке. Это боль от света, незначительная и безобидная.
— И что же ты думал? — спросила я, вновь приблизившись.
Он осторожно разлепил веки и посмотрел на меня.
— Зачем ты приходишь сюда?
Я пожала плечами.
— Ты был дерзок. — Затем коснулась кончиком пальца его щеки, подбирая соленую каплю. — Прошло столько времени, а ты только задумался об этом?
— Времени нет, — усмехнулся пленник. — Оно остановилось в тот день, когда я попал сюда. Сначала я считал дни по твоим приходам, но усомнился в точности своих подсчетов и больше не считаю.
— На какой цифре ты остановился?
— Сотня, — ответил пленник и, прикрыв глаза, облизал сухие губы. Он был обессилен, и мне подумалось, что стоит вновь подпитать его. — Зачем ты приходишь сюда?
— Я ответила.
Отошла на шаг, изучая взглядом тело, некогда бугрившееся мышцами. Сейчас от них ничего не осталось… жаль. Когда-то пленник был красив, теперь и от красоты ничего не осталось, кроме его глаз. Щетина покрывала впалые щеки, нужно распорядиться, чтобы его побрили. И помыли.
— Ты сегодня на редкость разговорчив.
— Если я не буду разговаривать, я превращусь в зверя.
Борется. Всё еще борется за свою сущность. Разум по-прежнему светится в поблекших глазах. Это радует. Если бы он сдался, я бы потеряла к нему интерес.
— Зачем ты приходишь?
— А как ты думаешь?
Мужчина усмехнулся, попытался выпрямиться, но цепи не позволили ему. Впрочем, благодаря цепям он мог стоять хотя бы так. Без них изможденный пленник уже не мог бы подняться на ноги.
— Тебя тянет ко мне, — наконец ответил мужчина. — С первого дня. С той минуты, когда впервые увидела. Тебя злит это, и вся твоя ярость достается мне.
Мои брови взметнулись вверх, а через мгновение я расхохоталась.
— Нет? — он не был смущен. — Тогда что? Ощущаешь свою ничтожность рядом с хозяином и идешь сюда, чтобы почувствовать себя хозяйкой? Ты кажешься себе значительней, когда терзаешь меня?
Мой смех оборвался. Я склонила голову к плечу, вновь рассматривая бывшего воина.
— Угадал?
— Любопытно, — протянула я и, сделав шаг к пленнику, встала с ним лицом к лицу. — Ты уже потерял счет дням, от тебя мало что осталось, жизнь почти покинула тело, но всё еще стараешься зацепить меня. Ты – борец, мы оба это знаем. Но где заканчивается предел твоей прочности? За какой чертой ты перестанешь осознавать себя? — Я подняла руку и провела пальцами по плотно поджатым мужским губам. — Я знаю, о чем ты думал на самом деле. Понял, что пропасть уже близка и решил бороться. Мне это нравится.
— Ты забавляешься, — уверенно произнес пленник. — Я знаю. Всегда знал. Но для любой игры однажды наступает конец. Однако ты продолжаешь приходить, всё еще не пресытившись своим игрищами. Зачем?
Я приблизила к нему лицо настолько близко, что почти коснулась губ бывшего воина своими губами. Он судорожно вздохнул и попытался отстраниться.
— Ты – борец, — повторила я. — Мне нравится твое сопротивление. Ты… вкусный.
— Что ты принесла сегодня?
— У тебя появился интерес, — отметила я. — Это мне тоже нравится. — Наконец отодвинулась и поднесла кубок к губам мужчины. — Вино. Я хочу, чтобы ты его выпил.
— Не просто вино, — пленник стал настороженным.
— Не просто, — я не стала лгать.
— Что в нем?
— Всего лишь толика меня, — я улыбнулась, вышло издевательски. — Я хочу, чтобы ты его выпил.
— Что там? — в голосе, некогда полном силы, послышалось напряжение.
— Выпей, узнаешь, — ответила я.
Свободная ладонь легла на затылок пленника. Он мотнул головой, звякнули цепи, но я сжала его волосы в кулак, не давая отвернуться. Мужчина замычал, губ он не разомкнул.
— Ты же знаешь, я получу то, что хочу, — произнесла я. — Зачем тебе боль?
Он смотрел мне в глаза, и взгляд пленника полыхал ненавистью. Прижалась к нему, я с тихим стоном вдохнула пьянящую ярость. Остро, жгуче… приятно. Отстранившись, улыбнулась.
— Так даже лучше. Продолжай сопротивляться, я хочу насладиться тем, что ты чувствуешь.
— Еда, — неожиданно произнес пленник. — Я для тебя еда.
И вновь я приблизила к нему лицо и шепнула в сомкнувшиеся губы:
