Рассветные сумерки вползли в опочивальню, растеклись по стенам, перебрались на пол, после накрыли широкое ложе и окутали спящего мужчину. Женщина, застывшая у окна, обернулась и окинула взглядом мускулистое крепкое тело, в бесстыдной наготе разметавшееся на ее постели. В ее серых глазах не отразилось ни желания, ни нежности, ни интереса. Она поджала губы и вновь отвернулась к окну, продолжая следить за рассветом. И даже когда мужчина проснулся и подошел, хозяйка опочивальни не сменила позы. Пробуждение любовника ей было безразлично.
– Ты так и не уснула, – хрипловато произнес мужчина, обнимая женщину горячими ладонями за плечи.
– Не хочу спать, – отрывисто произнесла она и повела плечами, стряхивая мужские ладони.
– Ты холодная, как лед…
– Я всегда холодна, – усмехнулась она, глядя на краешек крепостной стены, видный из окна.
– Ложь, – голос мужчины походил на урчание кота. – Ты бываешь жарче пламени в камине.
Он уместил ладони на покатых бедрах, прижался всем телом, давая ощутить свое желание…
– Довольно, – произнесла женщина, и в ее голосе зазвенела сталь. – Ночь окончилась, риор, помните свое место.
Мужчина отстранился, выпустив гибкое тело из объятий. После опустился на одно колено и ответил:
– Мое место у ног моей госпожи и повелительницы.
– Именно, высокородный, у ног вашей госпожи, – произнесла женщина и криво усмехнулась: – Между ее ног вы можете очутиться лишь по ее желанию.
– Мне уютно в обоих положениях, – сохраняя на лице маску почтения, сказал риор, но в глазах отразился огонек добродушной иронии.
Женщина обернулась и склонила голову к плечу, вглядываясь в лицо любовника. Он опустил голову, пряча лукавый огонек в глазах, его госпожа не была готова к шутливому тону, и мужчина решил не злить ее.
– Присмотрись к молодым риорам, – вдруг произнесла она, продолжая рассматривать склоненную голову. – Хочу сменить игрушку для утех. Ты знаешь, какие мужчины мне нравятся, не так ли, Тиен? Хочу, чтобы ты сам нашел себе замену.
Риор вскинул голову и посмотрел на госпожу, отыскивая в серых глазах следы насмешки, но взгляд ее был серьезным, выражение лица непроницаемым, и губы не кривила усмешка.
– У тебя есть вопросы, Тиен?
– Госпожа издевается надо мной? – спросил мужчина.
– Похоже, что я издеваюсь? – тонкие черные брови приподнялись, обозначив удивление.
– Я показался моей госпоже слишком смелым в своих шутках?
– Ты ведь еще жив, – ответила она, не сводя с риора пристального взгляда.
– Быть может, я прискучил моей повелительнице?
– Мне было хорошо с тобой, Тиен, но пришло время перемен. Я хочу, чтобы ты подыскал мне нового любовника.
И он не сдержался, поднялся на ноги и взглянул на женщину сверху вниз, но, как всегда, свысока взирала она.
– Ты унижаешь меня этим приказом, – воскликнул Тиен.
– Высокородного риора унижает приказ его госпожи? – теперь он явно расслышал издевку. – Быть может, ты хочешь сменить хозяина, пес?
Высокородный упал на колени и склонил голову.
– Я верен моей госпоже, – отчеканил мужчина.
Женщина склонилась, ухватила риора за волосы, оттянула его голову назад и спросила, глядя ему в глаза:
– Кто ты, высокородный риор – Тиен Дин-Таль?
– Я твой слуга, лиори, – выдохнул риор, отвечая преданным собачьим взглядом.
– Никогда не забывай об этом, Тиен, – женщина выпустила его волосы из кулака и отвернулась к окну. – Тебе позволено намного больше других, не стоит переступать дозволенную грань, иначе я повторю свой приказ.
– Я понял, Перворожденная, ошибок больше не будет.
– Прочь, – произнесла она, не глядя на мужчину.
– Да, лиори.
Он нашел свою одежду, ночью сорванную с его тела нетерпеливыми руками любовницы, быстро оделся и покинул опочивальню. Лишь на пороге обернулся, но лиори больше не замечала его. Тиен Дин-Таль поклонился в пустоту и вышел, позволив себе скрипнуть зубами уже за дверями покоев Перворожденной. Риор не злился на нее. Как можно злиться на ту, кому были отданы жизнь, честь и право казнить и миловать? Нет, высокородный злился на себя. Потерять ее страсть и доверие ему не хотелось, но за четыре года, которые мужчина делил ложе с повелительницей риората Эли-Борг, он начал забывать, кем остается для нее на самом деле. Верный пес, самый преданный, самый… влюбленный. Тиен тряхнул густой шевелюрой темных волос, бросил мрачноватый взгляд на воинов, застывших у дверей покоев Перворожденной, и устремился прочь, натянув на лицо непроницаемое выражение. Воины не шелохнулись, не повернули вслед головы. Жизнь лиори никто не смел обсуждать.
Когда дверь за любовником закрылась, Альвия Эли-Борг все-таки обернулась, но взгляд ее устремился не вслед риору, она смотрела на ложе и смятые простыни. Нет, Перворожденная не жалела, что отправила Тиена Дин-Таля, мысли лиори сейчас бродили за крепостными стенами ее замка. Плотно сжав губы, женщина покинула опочивальню. Войдя в купальню, она на мгновение остановилась на краю большой каменной чаши, с поверхности которой поднимался пар, и сошла по ступенькам вниз. После опустилась на дно и на мгновение замерла, набирая в легкие воздух, затем, откинувшись на спину, погрузилась в воду с головой. Открыла глаза и некоторое время смотрела на потолок купальни, искаженный водной рябью. Когда не дышать стало невозможно, Перворожденная выдохнула, отправив к поверхности стайку пузырьков, и села.
– Войдите, – приказала она.
Дверь с другой стороны купальни открылась, и к каменной чаше приблизились девушки, готовые приступить к омовению госпожи. Спустя час Альвия уже стояла перед большим напольным зеркалом и рассматривала себя. На холеном узком лице с изящными чертами не отражалось ни одного чувства. Равнодушный взгляд холодных серых глаз скользил по высокой прическе, умело собранной из черных локонов, по венцу, украшавшему высокий лоб повелительницы риората. После скользнул на черное платье с высоким воротником. Серебряная отделка платья создавала причудливый орнамент, и, глядя на струящуюся ткань, казалось, что тело лиори обнимает сама ночь, усыпанная звездами. На Перворожденной была надета лишь нитка жемчуга, свернувшаяся змеей вокруг шеи в два витка. На тонких длинных пальцах поблескивал перстень власти, и больше украшений не было. К безделушкам Альвия была равнодушна. Закончив осмотр, лиори развернулась и направилась к дверям. Девушки низко склонились, провожая повелительницу. За всё время не было произнесено ни слова…
– Перворожденная.
Литы, личная стража лиори, склонили головы, приветствуя госпожу. Она подняла руку, отвечая воинам, и прошла дальше, литы бесшумными тенями скользнули следом. Альвия давно научилась не замечать телохранителей, но всегда чувствовала их присутствие. Это было подобно щиту – крепкому, непробиваемому, надежному. Лиори сама отбирала и пестовала свою стражу. Более искусного воина в риорате, чем его повелительница, не было. Мужчины безропотно признавали ее превосходство, силу и власть…
