1
Стоял легкий по местным меркам морозец. Градусов двадцать с небольшим, сдобренный порывистым ветром. Денис торопливо шел к автобусной остановке, поглядывая на редкие светящиеся окна домов. Население небольшого городка энергетиков в массе своей отходило ко сну. И то сказать – половина одиннадцатого вечера. К тому же, зимнего вечера. «А тем, кто ложится спать, спокойного сна, спокойная ночь…» – вспомнилась Денису песня Виктора Цоя. «Да уж, Витя, Витя, – подумал он, – вот взял и спел сам себе: будь осторожен, следи за собой… Не уследил. Как же так могло получиться-то, Виктор? Неужели ж уснул за рулем? Что-то слабо верится! Сколько лет уже прошло, а ясности в этом деле так и не добавилось. А нам с ребятами сегодня не до сна. Работа! Вот все спать ложатся, а у нас – работа. Чтоб свет в домах был, чтоб тепло. А тем, кто ложится спать, спокойного сна!» – снова пропел он про себя.
Работа на атомной станции да еще в вахте, по сменам – занятие не из легких. День, ночь, и снова день, ночь, точнее, три смены в день, потом три в ночь… Но Денису нравилось, что вот все спят, а им, вахте, на смену. Трудная работа, но такая нужная. И очень ответственная. Особенно сегодня, ибо именно в эту смену запланирован останов блока на плановый ремонт. Да еще эксперимент какой-то затеяли! «Умники яйцеголовые, мать их!» – ругнулся про себя Денис. Он был молодым специалистом, чуть большегода, как на станции после института. В вахте его называли «студент». В шутку, конечно. Денис не обижался, напротив, всеми силами старался как можно скорее освоить непростую свою профессию, доказать всем, что он на что-то годен. И тут останов. Да еще с экспериментом. А вдруг что-то пойдет не так? Чего ждать? Что может произойти? Справится ли он, не подведет ли? «А тем, кто ложится спать – спокойного сна, спокойная ночь…». Денис посмотрел на часы и ускорил шаги – автобус должен был вот-вот подойти.
На остановке уже стояли трое. Один из них – Александр Геннадьевич Блюм, начальник смены реакторного отделения – курил и задумчиво смотрел куда-то вдаль, в темное небо поверх сосен, растущих тут и там посреди городка. Эти островки леса, заботливо оставленные строителями при возведении жилых кварталов, создавали необыкновенный уют и ощущение близости к природе, что воспринималось особенно остро и контрастно на фоне расположенного рядом такого высокотехнологичного промышленного объекта, как атомная станция. Двое других стояли чуть поодаль, тихо переговариваясь.
Денис поздоровался с начальником смены. Тот как-то странно, будто на незнакомца, взглянул на Дениса, кивнул коротко и снова устремил свой взгляд в непроглядную даль ночного неба. Подойдя к двум другим, Денис узнал в слабом освещении озябшего фонаря уличного освещения оператора Сергея Папанина и машиниста турбин Горбунова.
– Привет, орлы, – Денис решил взбодрить коллег старой, но веселой шуткой, – вот скажите мне: птицам деньги нужны? Вроде как, не нужны. Правильно? Так вот, орлы, я ваши деньги пропил!
Коллеги рассмеялись, снимая перчатки и пожимая руку Денису.
– А чего это Блюм такой суровый сегодня? – поинтересовался он.
– Останов обдумывает. Он всегда заранее готовится. Морально, – ответил Папанин.
– А в небо зачем смотрит? Там что, инструкцию по эксплуатации вывешивают?
– Чакры свои энергией космоса подпитывает, – ухмыльнулся Горбунов.
Подошел автобус. Там уже сидели человек десять-двенадцать. Вновь вошедшие поздоровались с остальными. В зависшем в салоне молчании, изредка прерываемом короткими в полголоса репликами, чувствовалось определенное напряжение. Смена, все-таки, предстояла непростая. «А тем, кто ложится спать, спокойного сна, спокойная ночь…».
Выгрузившись из автобуса, члены вахты по негласной традиции сгрудились у проходной. Перекурить. В зоне курить нельзя, не положено, поэтому пока переоденешься в белую, как принято на АЭС, спецовку в санпропускнике, пока сделаешь обход оборудования, пока смену примешь. Когда еще покурить придется, бог его весть. Вот курящие и стараются заправиться никотинчиком по полной еще здесь, на улице, перед входом на территорию станции. Некурящие тоже останавливаются: отчасти за компанию с курильщиками, отчасти просто, чтоб собраться с мыслями и настроиться на рабочий лад.
– О, мужики, гляньте! Что это там такое? – воскликнул вдруг дозиметрист Володя Захаров, показывая рукой в сторону водохранилища, – летит, вроде, что-то, а что – не пойму никак!
Все обернулись и стали всматриваться в темное небо над ровной, белой, покрытой льдом и снегом поверхностью пруда-охладителя. Водохранилище было создано искусственно при строительстве станции. Перегородили небольшую речушку, вот и получился с годами довольно внушительных размеров пруд, предназначенный для технологических нужд объекта энергетики. По слухам, упорно ходившим среди населения городка, под водой оказалось не только множество срубленных деревьев, которые просто бросили, не успев вывезти, но и небольшая деревушка, располагавшаяся когда-то на берегу реки. И будто бы старуха одна ни в какую съезжать из своей избы не захотела. Вывезли силой, но она втихаря вернулась, заперлась в избе и то ли уснула, то ли плохо ей стало, но, как гласит легенда, так вместе со своим домишком под воду и ушла. С тех пор, если верить слухам, иногда по ночам можно услышать на берегу водоема протяжный стон той старухи, а летом, по ночам или перед рассветом, ходит она по берегу в белой, длинной, до пят рубахе и все дом свой ищет. А если встретит кого, к воде тащит, ухватив путника кривыми как крючья пальцами. И вырваться от нее совершенно невозможно. Потому иногда и находят утопленников прямо возле берега и в полном одеянии. Слухи слухами, а слава у водоема была действительно скверная. Да и рыба там по большей части попадалась почему-то гнилая или пораженная глистом.
– О, точно, я тоже вижу, – подтвердил слова Захарова один из операторов.
– Где, где? – заинтересовались остальные.
– Да вон же, градусов пятнадцать над горизонтом и почти над серединой пруда. Нет, пожалуй, к этому берегу ближе. Да, точно, сюда ближе.
Тут уже все разглядели медленно движущийся метрах в ста – ста пятидесяти надо льдом водоема объект. Внезапно из него вырвался пучок яркого голубовато-белого света, направленный строго вниз, на озеро. Причем луч был в виде сектора, исходящего из одной точки и осветившего узкую полоску заснеженного льда.
– Что за хрень? – вырвалось у кого-то, – может, вертолет?
– Да вряд ли, звука же нет никакого, – отозвался другой голос.
– Дельтаплан? – снова послышалось предположение.
– Ночью? Да с таким прожектором? Что-то не встречал я таких узконаправленных и мощных прожекторов, тем более на дельтапланах, – засомневался Горбунов, известный в городе дельтапланерист-любитель.
