«Jingle bell, jingle bell, jingle bell rock» – этот мотив вырывается почти из каждого магазина. Из других доносится голос Энди Уильямса под музыку, ритмом напоминающую вальс, а где-то заунывно поёт стихи Пастернака Никитин. На город опускаются сумерки и снег блестящей пудрой ложится на пальто, превращаясь в переливающиеся огоньками фонарей и гирлянд капельки.
– Ха-а-а-а, – протяжно выдохнул где-то за спиной знакомый голос, – нужно запретить держать детей допоздна в школе в декабре! Когда я буду ходить по магазинам и пропитываться атмосферой праздника?! Это жестоко!
Миша оглянулся на плетущегося сзади одноклассника, растрёпанного и уставшего после консультации, голодного и из-за этого злого.
– Жестоко будет, если ты забьёшь на подготовку, потом не сдашь экзамены, вместо аттестата получишь справку, из-за этого не поступишь в универ, не получишь работу, сопьёшься и повесишься в двадцать пять лет!
Артём растерялся и даже остановился, смотря в спину удаляющегося друга.
– Вот умеешь же ты поддержать в трудную минуту, – парень поспешил догнать Мишу.
– Ты не при смерти. А я не твоя сиделка, – Миша улыбнулся и остановился, едва не врезавшись в распахнувшуюся прямо перед ними дверь пекарни. Горячий пар клубами взвился к небесам, и в нос ударил пьянящий аромат горячих булочек с корицей и шоколадным кремом. Оба выпускника на миг застыли и каждый шумно сглотнул.
– Может по булочке и стаканчику горячего шоколада? – В голосе Артёма отчётливо звучала требовательная просьба, сопровождаемая урчанием пустого желудка. Миша тряхнул рукой и посмотрел на запястье: часы показывали девятнадцать тридцать две.
– Если поторопимся, то успеем на автобус.
За порогом пекарни оказалось тепло и сухо, на полу не было ни следа вязких мокрых сугробов. Большие деревянные полки и сияющие витрины отгораживали кухню от зоны торговли, от прилавка начинался небольшой зал с четырьмя-пятью столиками, расположенными у окон, а в дальнем углу стояла высокая пушистая ёлка, украшенная разноцветными игрушками и гирляндами в виде свечей. «Дух нового года добрался и сюда», – Миша стряхнул с пальто капли и пошел к ёлке, пока Артём выбирал выпечку. Что-то в этой ёлке смутно напоминало ему детство: не то её натуральность, не то игрушки, стилизованные под советское время, а может высокие фигурки Деда Мороза и Снегурочки, словно их вытащили из открытки восьмидесятых годов. Такие игрушки его мама каждый год доставала из коробки и позволяла маленькому Мише ставить на пол под ёлкой.
На столик рядом с ёлкой с грохотом опустился бумажный пакет с булочками и два стакана, мгновенно разрушая охвативший Мишу уют детских воспоминаний. От неожиданности Миша вздрогнул. Друг взял булочку, запихнул её в рот почти на половину и принялся пережевывать, мыча от наслаждения и удовольствия. Миша подсел за столик к однокласснику, взял свой стаканчик, отогревая замерзшие пальцы, и снова оглянулся на ёлку, засмотревшись на сказочных персонажей.
– Фы фо фъифифф?
– Что? – Миша перевёл взгляд на друга.
– Чё притих, говорю? – Артём проглотил большой кусок и запил горячим сладким напитком. – Оттаял после холода?
– А, – парень рассеянно огляделся и кивнул. Друг решил, что у Миши от учёбы закипел мозг и продолжил уплетать ещё парящую булочку, нахваливая кондитера.
Парень снова оглянулся на ёлку. Его сознание, словно вспышка боли в пояснице, пронзило воспоминание о колючих высоких ветках прямо над лицом, как с них свисали стеклянные игрушки. Когда Миша был маленьким, он любил пролазить под ёлкой, ведро с водой, в которое устанавливали ёлку, ложиться на пол и рассматривать дерево: хвоинки, веточки, ствол, провода гирлянд. Иногда ему особенно везло и он находил шишки. Это место под ёлкой, на полу возле раскалённой батареи было его личным порталом в мир Сказки. Конечно, не такими же значимыми были узоры на замёрзших окнах и змеящийся у балконной двери мороз, вплетаемый в дом с улицы, но они тоже казались ребёнку чем-то волшебным.
Вспомнив своё мистическое убежище, Миша впервые сам захотел поставить ёлку и украсить её, чтобы вечером лечь на пол и рассматривать хвоинки, веточки, провода гирлянд и переливающиеся огоньки гирлянд на стеклянных игрушках.
После воспоминаний о детском «убежище» на губах Миши осталась мечтательная полуулыбка. Артём с недоверием вскинул бровь, когда заметил отстранённый, непривычно тёплый взгляд одноклассника.
– У тебя мозги расплавились после консультации? – Парень собрал большим пальцем шоколадный крем с губ и облизнул его. От увиденного на лице Миши ностальгическое выражение резко сменилось на гримасу отвращения, и Артём громко рассмеялся. – Всё? Включились?
– Иногда я хочу тебя задушить, – Миша закатил глаза и отвернулся к окну. В следующий миг почувствовал на себе чей-то взгляд. Из-за барной стойки на него внимательно смотрел молодой человек с ярко-голубыми волосами и с пирсингом в нижней губе. Миша прищурился, рассматривая парня, а тот просиял и с радостным визгом выскочил из-за прилавка, приближаясь к столику.
– Миша! Это же ты!
