1. ГЛАВА 1. Даже солнце для меня светит иначе…
Сегодня ровно год, как вновь проявилась моя болезнь. Не сказать, что я считаю каждый день, но так или иначе, в голове цифры сменяют друг друга. Бесконечные поддерживающие таблетки, похождения по докторам, мамин грустный взгляд, каменное выражение лица отца (но в душе он переживает не меньше моего, просто он мало эмоциональный – это нормально).
Вся эта свистопляска с борьбой надоела.
Дико выматывает. Честно-честно.
Вот и сегодня такой день. Совершенно не исключение. И еще солнечный.
— Алекса, ты готова? — раздается мамин голос.
Она не входит ко мне в комнату, а остается в дверном проёме и облокачивается о него. Вижу, что тоже не спала. И я тоже. Но всё равно мама улыбается, каждый день встречает меня с улыбкой несмотря ни на что. Я безумно благодарна ей за это, хотя поначалу меня дико бесило подобное поведение. Я совсем не понимала, что у меня теперь билет только в один конец. Понимание пришло чуть позже, когда я повзрослела.
— Да, только надену толстовку, — тихо отвечаю ей, затем выполняю свои намерения.
Толстовка похожа на худи, на груди микки Маус, с цветком в руках. Вообще я ярый поклонник диснеевских мультиков, особенно тех, что были в начале двухтысячных. Самый мой любимый мультфильм – это спящая красавица. Нет. Это один из любимых. А вообще «Красавица и Чудовище». Я могла вечерами пересматривать по нескольку раз. Как папа выражается «тебя еще не тошнит от них?», а я отвечаю: «даже если затошнит, всё равно буду пересматривать». А сейчас папа и мама только рады, если я сажусь в гостиной, в которой висит огромный плазменный телевизор, и включаю свои любимые эпизоды. Мой смех согревает родителей. Я знаю, что украдкой они наблюдают за мной и запоминают каждую частичку меня. Это счастье, что я никогда не окажусь по их сторону и не увижу, как страдает мой ребёнок. Боли дикие, просто я о них молчу. Последние пару месяцев были поистине адскими. Но доктора выписали лучшее обезболивающее, и это хоть как-то спасает. На том им человеческое спасибо.
Я еще раз смотрюсь в зеркало, провожу по лицу ладошками, словно так сумею замаскировать свои темные круги под глазами. Мама купила мне тональный крем, но я его как-то редко использую, если только надо выйти в люди. Я поступила на первый курс в университет искусства, изучаю живопись. Безумно люблю рисовать и писать картины. Это своего рода еще одна отдушина, где мне не надо сильно напрягаться. Хотя до своей болячки я мечтала стать врачом. Все мысли о супергеройских днях в борьбе за чужую жизнь. Вот ирония, правда же? Теперь мне приходится бороться за свою жизнь, и я не люблю врачей. Мне их жаль. На это надо иметь железные нервы, силы и каменное сердце.
Выпрямляюсь, хлопаю по щекам, но не сильно, вот и румянец. Так-то намного лучше. Иду к маме и обнимаю ее крепко, насколько сил хватает. Она отвечает взаимностью.
— Сегодня ты гораздо лучше выглядишь, милая, — замечает мама.
— Да, — соглашаюсь с ней. — Намного. Хорошие пилюлю док прописал. Но сколько мы за них заплатили, мам?
Мама отмахивается.
— Алекса, это неважно. Главное, что тебе стало лучше.
Вот так постоянно. А потом я узнаю, что папа разменял свою машину, взяв себе совсем ушатанную. Денег, которые выручили родители, хватит на три пачки препарата – это еще плюс три месяца моей жизни мне в копилку в умеренной, терпимой боли.
Мама подвозит меня к зданию университета. Желает хорошего дня, крепко обнимает и целует в обе щеки. Я смеюсь заливистым смехом. И абсолютно наплевать, как на меня смотрят мои одногруппники. Они считают меня избалованной девочкой. Мамкиной. И никто из них даже не догадывается, что со мной не так. Просто я не такая как все. Всегда одна. Всегда сама по себе и избегаю любого общения. Меня не интересуют тусовки. Я не хожу на дискотеки. У меня нет парня. Да у меня просто нет времени на все эти земные удовольствия. Поймите же меня, люди.
Иду сама себе ухмыляюсь. Как вдруг сталкиваюсь у входа в здание с парнем. Высоким таким, потому что мне приходится задрать голову и капюшон с моей макушки спадает. Я не сразу реагирую на свое раскрытое инкогнито. Парень долго-долго смотрит мне в глаза, и кажется, что сейчас точно током пронзит насквозь, да прочитает мои мысли. Почему-то хмурится, отступает и пропускает меня войти первой. Я наскоро надеваю капюшон, потому что не хочу, чтобы все кругом видели мое лицо.
Стараюсь набрать скорости в шагах, но быстро запыхиваюсь. Начинается отдышка. Последние пару недель она появилась и не дает мне нормально дышать. Останавливаюсь и облокачиваюсь ладонью о холодную стену холла, чтобы успокоить свои нервы. Чего это я вдруг так отреагировала на столкновение? Вот дурёха.
Через пару секунд на мои плечи ложатся чьи-то крепкие ладони и сжимают их. Я замираю, затаив дыхание. Это для меня что-то ну совсем новенькое.
— Ты как, звезда? — раздается мужской, стальной голос. Я медленно оборачиваюсь и отступаю на шаг. Парень, естественно, меня отпускает, хотя по взгляду замечаю, что он чем-то обеспокоен. И да, это тот самый парень, с которым я не поделила дорогу.
— Почему «звезда»? — с опаской спрашиваю, пытаюсь уловить какой-то подтекст.
Он ведёт своей правой густой бровью, как будто я его чем-то успела удивить. Вот чудак.
— Ну кто не хочет быть замеченным всегда капюшоном прикрывается, вот я и сравнил тебя с звездой. А вдруг ты она и есть? — загадочно задает мне вопрос, и я отрицательно качаю головой. Улыбаюсь ему. Блин. Я не собираюсь с ним кокетничать. Вообще-то я уже опаздываю на первую пару.
— Сегодня не твой день, — жму плечом, разворачиваюсь и ухожу от него прямо по коридору. Замечаю, что несколько девчонок удивленными взглядами провожают меня и не понимают, с чего вдруг серая мышь заинтересовала их принца.
— Звёздочка! — окликает меня парень, но я не оборачиваюсь, а еще сильнее начинаю прятаться в свой капюшон и убыстряю шаг. — Звёздочка, постой же! — уже настойчиво требует этот незнакомец и нагоняет меня. Опять прикасается к моему плечу и тормозит меня.
— Что ты ко мне прицепился? — в ужасе выпаливаю вопрос, парень столбенеет и отступает.
— Да просто хотел спросить, с тобой всё в порядке? Не сильно об меня ушиблась?
— Нет. В следующий раз буду смотреть лучше по сторонам, — грубо отвечаю. Парень хмурится, как будто не понимает, отчего я такая вдруг взъерошенная.
— Кстати, я – Алекс, — улыбается Алекс и представляется мне. Я вдруг понимаю, что мое сердце пропускает удар. Такой глухой, словно это знак чего-то.
— Я – Алекса, — тихо отвечаю, ожидаю насмешки. Но Алекс подмигивает мне и коварно ухмыляется.
— Звёздочка, это точно знак, не находишь?
