1. ААХРОН
– К огромному зданию храма уже давно не вели дороги и тропинки, только дикий кустарник причудливыми перепадами повторял когда-то сложный рельеф местности. Время от времени луна выглядывала из-за облаков, и тогда путник, осторожно пробирающийся в чаще ветвей, чуть ускорял движение. То и дело в темноте он спотыкался о торчащие из земли корни, падал, вставал и снова упорно продолжал путь.
– Орон был молод, ему едва исполнилось 17 лет. Он был бос, его одежда напоминала лохмотья. Сквозь дыры плаща можно было увидеть худые рёбра и острые лопатки. Штаны самого примитивного домашнего пошива были сшиты, скорее всего, из нескольких старых мешков для муки – не из пластика, а из крепкого джута. Мешки из такого материала хороший хозяин или хозяйка никогда не выбросят…
– После нескольких часов блуждания в гуще кустарника, Орон достиг западной стены храма и стал обходить её в поисках входа, затаившегося среди зарослей начинающего увядать дикого винограда.
– Вскоре он нашёл яму у стены и, встав на колени, принялся выгребать из неё осенние листья, уже присыпанные первым мокрым снегом.
– Затем он отвалил камень, плотно закрывавший узкий лаз.
Минута – и юноша оказался в кромешной тьме одного из помещений.
Он достал из какой-то ниши в штанах, служившей карманом, зажигалку и на мгновение чиркнул ею, чтобы осмотреться.
– Где то здесь я оставлял тайник со свечами, – пробормотал он.
Ощупью, в темноте он нашёл нужный угол комнаты и, пошарив в куче рухляди, выудил связку свечей и тут же зажёг одну из них.
– Крысы их не тронули, сюда им не пробраться! Хорошо. Надо будет осмотреть всё вокруг. Тут я прятал всё подряд, может, что-то ещё полезное найду, – сказал он сам себе.
Комната, довольно просторная, раньше служила столовой, однако в ней не только трапезничали, но и отдыхали, и жили охранники храма – так уж повелось. Здесь всегда было шумно, кроме ночных часов, но и по ночам иногда собирались компании, которые шумно спорили или общались разрозненными парами и тройками…
Сейчас всё здесь выглядело серым, лишённым цвета, комната обрушилась – мебель развалилась под тяжестью книг, посуды, разной необходимой утвари, покосились рамы с иконами, упали вниз даже светильники и люстры, и теперь валялись на полу, трудно различимые в невообразимом хаосе хлама.
Орон осмотрелся.
Когда глаза привыкли к полутьме, он вскрикнул, увидев в углу большую, бесформенную кучу человеческих костей. Подойдя поближе, юноша принялся со страхом разглядывать останки. По черепам он насчитал девять или даже больше человек разного возраста, потому что среди крупных были там и маленькие черепа. По тому, как они лежали, по переплетениям тел, становилось ясно, что мертвецов сваливали сюда, как попало. С течением времени насекомые уничтожили бы всю их плоть…
Юноша смотрел на кости – ужас и печаль отражались на его лице. В одном из черепов зияло отверстие четырёхугольной формы – он знал, от чего такие остаются.
Наставник рассказывал: пули и лучи были в древности круглыми в сечении. Но однажды после очередной научно-технической революции, учёные и вояки пришли к решению: более целесообразно делать патроны квадратными, так получается намного экономнее и боекомплект укладывается более компактно. А позже таким стали делать и лучевое оружие с гильзами из хрусталя. Вспышка их содержимого приводила к возникновению мощного лазерного луча. Покоряемые народы проклинали всех, кто изобрёл и пользовался подобными лазерами.
Орон протянул руку и вынул из костей детского скелета шнурок со смутно знакомым символом. Приглядевшись, юноша вскрикнул:
– Марта! Марта…
Он потрогал прядь русых волос, приподнял причудливо заплетённую косу с истлевшими останками некогда красивого банта, погладил и осторожно положил назад, на череп…
– Игнат… Моника… София. Иоанн Григорович, Прудник, Борзой… Тебя я не знаю, и тебя…
Упав рядом с останками родных и близких, он уткнул лицо в ладони, выронил свечу, зажмурившись, крепко прижав пальцы к глазам.
И пролежал так довольно долго.
Затем приподнялся, сел, протёр намокшие глазницы, снова зажёг свечу, встал и подошёл к двери.
Она оказалась заперта.
– Должен быть ключ. Должен! Серафисты, помогите мне! Живой в могуществе Всемогущего… – начал читать он древнюю молитву.
Он осторожно обшаривал обломки, которые когда-то были мебелью. Перебирал книги, которые тут же рассыпались в руках, остатки одежд, обломки ящиков… Становилось ясно, что когда сюда снесли убитых, после этого тщательно обыскали помещение и забрали всё мало-мальски ценное.
Он понял, что действует неправильно. У каждого элтарщика имелся свой тайник, где тот прятал ключ. Их тогда здесь жило двое – Борзой и Иоанн Григорович. Первый облюбовал место у окна, которое потом заложили кирпичом, другой любил лежать на диване…
Орон обшарил окно и всё вокруг него, но ничего не нашёл.
Тогда он принялся исследовать то, что осталось от некогда роскошного дивана: подушка, хм, скорее – то, что от неё осталось, пружины, опять рваньё, доски, доски, ножка, ножка. Вдруг он услышал, что внутри одной из ножек что-то постукивает. Орон потряс сильнее – там явно болтался какой-то предмет, стучал о стенки. Он обрадовался.
Но как же предмет там оказался?
Будем разбираться.
После долгих усилий Орон всё же раскрутил ножку на две части и оттуда выпал длинный ключ.
– Уф, Григорович, мир праху твоему.
Сердце в груди юноши бешено стучало.
Он подошёл к двери, вставил ключ и попытался провернуть, но замок не поддавался.
Орон был смекалист, он многому научился и за время, проведённое им в храме, и после этого. Он смазал ключ найденным в одной из бутылок маслом, потихоньку покручивая ключ влево и право, пробовал толкать дверь туда и обратно.
Всё тщетно.
Осталась последняя надежда: вставить ключ в скважину и подогревать его свечой.
Что в конечном итоге и помогло.
– Значит, замок просто замёрз. Это не удивительно.
Орон стал осторожно толкать дверь, но что-то мешало ему с другой стороны. Пришлось толкнуть посильнее!
Протиснувшись в образовавшуюся щель, он увидел ещё один скелет. Человек умер возле двери или был убит уже после того, как дверь заперли.
Орон пошёл коридору в направлении элтара.
Помещение выглядело опустошённым. Многое из того, что здесь когда-то находилось, исчезло.
Исчезли картины, исчезли почитаемые изображения, исчезла мебель. Из скудного убранства, собранного до того, как восстановили храм, не осталось ничего.
Наконец юноша оказался перед дверью, ведущей в элтар.
Она не была заперта, через её полуоткрытый проём можно было увидеть часть помещения элтара, освещённую слабым лунным светом.
