Марина Маркина - Абсолютно правдивые истории

Зашла я как-то в начале осени на кафедру одного вуза, где работает моя подруга. А там все стоят на ушах. Рассказываю. Доцент по имени Серафим Иванович ездил на методическую конференцию в пансионат «Лесная опушка». Там он много фотографировался с другими доцентами, профессорами и с неостепененными преподавателями на фоне красивых деревьев и обеденных столов. Перед отъездом ему сказали, что фотографии будут выложены в Фейсбук, откуда их можно будет забрать. Серафиму Ивановичу 66 лет, и кто такой Фейсбук он до сих пор не ведал, поэтому жил беззаботно. Ну, а сегодня утром коллектив кафедры (о чем они уже очень жалеют!) помог ему зарегистрироваться в этом самом, блин, Фейсбуке. Завели страницу, все как положено, указали все сведения и синхронизировали аккаунт с его контактами на телефоне. Во тут-то и пришла беда, откуда на ждали. Первым, кого Цукерберг предложил в друзья Серафиму Ивановичу оказалась его жена Глафира Петровна, на 7 лет его младше. Для доцента это был удар под дых. Жена-соратница оказалась членом непонятного сообщества. Просто шок. «Вот овца!», – негодующе воскликнул он. Коллектив кафедры сгруппировался у компьютера и начал внимательно изучать страницу жены. На своей фейсбучной странице в общий доступ Глафира Петровна выложила 3 фотографии:

1. Фото их совместной с Серафимом Ивановичем кошки.

2. Фото заката на их совместно нажитой даче.

3. Фото из приложения Фейсбука, говорящее о том, что Глафира Петровна в прошлой жизни была царицей Клеопатрой.

Ужас ситуации заключался в том, что под каждой из трёх фотографий стоял единственный лайк, в виде кровавого сердца, от некоего Эдуарда К. Продвинутый научный коллектив вместе с встревоженным мужем пошел изучать страницу Эдуарда. На момент моего появления в аудитории, про Эдуарда К. 1975 г.р., Овна по гороскопу, было известно следующее: фрилансер-путешественник, бодибилдер, имеющий 4500 друзей и девиз жизни «Не знаешь как быть счастливым – спроси меня!». Под его фотографией профиля был также обнаружен коммент Глафиры Петровны: «Супер!!!!! Суперский супер!!!»

Серафим Иванович уже принял две чашки коньяка с чаем, но горе его не утихало. Серафима понесло. Он начал рассказывать о своей несчастной судьбе. С женой они всю жизнь ругались. В конце 80-х и начале 90-х неоднократно собирались разводиться, но не знали как поделить имущество. Ходили подавать заявления в суд, но до здания суда не доходили, т. к. вставали в очередь за сосисками (трудные времена тогда были, давали килограмм в одни руки). Три раза у него была возможность круто изменить свою личную жизнь (в 1985, в 1995 и в 2005 годах), но этими возможностями он не воспользовался, о чем очень сильно жалеет.

Особенно жалко 1995 год. Ему всегда казалось, что поздно что-либо менять. И в 30, и в 40, и в 50. Жена очень груба. Она бьет Серафима Ивановича, а также курит, пьёт, лжёт, изменяет, имеет внебрачных детей, денег в дом не приносит, шляется по ресторанам, отлынивает уже двадцать лет от секса, еду не готовит, пол не моет, отбирает все его деньги, водит домой шумных подруг, устраивает оргии без его участия, часами разговаривает по телефону и громко поёт песни, когда он смотрит телевизор. А теперь ещё вот и Фейсбук этот, мордокнига по-русски. Клеопатрой была она, мать твою! Серафим Иванович принял третью чашку и расплакался. Я, говорит, похерил всю радость жизни, живу как на минном поле. Духовно, говорит, совсем не расту. А когда-то воспитатели в детском саду пророчили мне большое будущее. После такой информации, у слабонервных сотрудников кафедры на глазах тоже появились слезы.

Я поняла, что по христианским правилам необходимо вмешаться. Попросила всем налить по чашке и дать мне листок формата А4. Мы все вместе начали искать позитивные стороны жизни Серафима Ивановича, записывая их в столбик на листок. Был составлен список из 8 пунктов. «Это ж так классно! Не у всех есть 8 пунктов», – сказала я ему. «Я видела людей всего с одним небольшим пунктиком и ничего – живут!» Серафим улетел домой с расправленными крыльями.

Вчера я встретила ту самую подругу и, естественно, поинтересовалась продолжением этой истории. У Серафима Ивановича все нормально, т. е. стабильно. Недавно они с женой Глафирой Петровной отдыхали в санатории. Фотографию, где они вместе пьют минеральную воду, он выложил на своей странице в Фейсбуке. Но, что удивительно, когда доцент пьёт кафедральный чай, то все время вспоминает 1985, 1995 и 2005 г.г., особенно 1995. Подруга говорит, что в эти моменты коллектив кафедры добрым словом вспоминает меня, и они достают новый лист формата А4. Уже четверть пачки ушло. А что делать? Зачем нагнетать? Из колеи можно выскочить всегда. Но не всем. А если вам не выскочить, то ехать надо спокойно. Как говорится, расслабьтесь и получайте удовольствие.

Дружила я в детстве с одной классной девчонкой. Звали её Лукерья. Единственная дочь замечательных родителей, прожившая с ними несколько лет заграницей, знающая несколько иностранных языков, яркая и веселая. До 30 лет все у неё было хорошо. Закончила институт, преподавала в учебном заведении, вышла замуж, родила сына, имела много друзей и отдельную от родителей квартиру в центре города. Ежегодно мы большой компанией собирались на Лушином Дне рождения. И каждый год нам её папа рассказывал, как он не родил, а купил Лушу в магазине. Пришёл он туда, а ему говорят: «Выбирайте, любезный. Вот, все что есть.» А он такой: «А не спрятали ли вы ещё какой-нибудь дефицит под прилавком? Я из ОБХСС». Тут продавщица дрожащими руками показывала ему Лушу.

Мы, уже очень взрослые девушки, ржали над этой историей, хотя слушали ее не по первому разу. Потому что неважно, что человек рассказывает, а важно как. Говорил он с прибалтийским акцентом, так как родился в Литве. Когда ему было три года, семья переехала жить в среднерусскую полосу. Больше в Литве он никогда не был, а акцент остался. Энергия из Лушиного папы била ключом, особенно, когда он брал в руки аккордеон. А из его дочери энергия била с удвоенной силой. Общение с ней реально доставляло радость. Так, например, в самом начале 2000-х у меня приняли тезисы на международную конференцию в далекой стране. В разговоре с Лушей я посетовала, что у меня нет денег на такую поездку. И там, где я работаю тоже. «Ты, что?», – воскликнула она. «Это же очевидно. Пиши им письмо. Диктую. Я, практически Софья Ковалевская, из страны с временными трудностями, прошу выделить мне субсидию для посещения вашей конференции. К тексту письма нужно обязательно приложить фото. Неси. Нет, не эту. Лучше десятилетней давности. О, это уже перебор. Этим можно напугать. Это уже уголовно наказуемо. Неси пятилетней.» Представьте, сработало! Меня освободили от оргвзноса. И прислали авиабилеты.