Был тихий летний вечер, обычный, как и многие до и после него. Алан прогуливался по аллее и с огромным удовольствием слушал давно полюбившуюся ему музыку с участием всех взрывных рок-групп последнего тридцатилетия 20 века, которые играли у него в наушниках. Слушал он, не замечая ни трели птиц, ни лая мирно прогуливающейся собаки, ни детского гама и плача от неподелённой игрушки. Зачем, спрашивается, он вообще сюда явился?!
Ему всего лишь хотелось отвлечься от мирской суеты, которая в даже когда-то тихой аллее начинала властвовать и разочаровывать. Музыка, с ликованием звучавшая у него в ушах, переносила его туда, где он был рок-звездой с длинной шевелюрой и играл дикое соло к песням группы «ACDC». Порой ему не хотелось выходить из этого состояния, хотелось оставаться в нем как можно дольше. Он представлял себе, как захлопывается за ним дверь после того, как он входит в мир сладких грез, но… все та же аллея, и чей-то пес, запрыгнувший на него с радостной собачьей улыбкой сразу после того, как исследовал лужу и много еще чего на территории аллеи, что исследовать человеку и в голову не придет, возвращали его в обыденность.
Наверное, ты, дорогой читатель, уже понял, что Алан был одним из немногих людей, живущих в своем мире, ведущих диалоги с собой…
Вечер заканчивался, и на небе тускло и неуклюже стали появляться звезды; одна за другой они решетили небо, подобно тому, как выстрел из ружья пробивает дробью свою жертву. А разрядившийся аккумулятор в плеере напоминал:
– Мистер Рич, вам пора вернуться в реальный мир и идти домой!
Ну, идти домой – сказано слишком громко! Вернее будет, идти в свой съемный уголок на верхнем этаже старого дома, в жилище, которое, однако, стало до боли своим. Казалось бы, ни один дворец не заменит ему того места на чердаке, которое отделяло его от всего марионеточного и лживого, окружающего его, холодного, словно лед, мира.
Дверь открылась, и Алан дома…
Тихо, как тигр за своей добычей, Алан поднимался по круговой лестнице. Он так старался бесшумно попасть в свое логово, что не заметил, как прямо носом уткнулся в хозяйку дома, выражение лица которой говорило о том, что ее отрепетированная речь готова обрушиться на голову бедного постояльца.
– Мистер Рич, Ваш день был столь же бесполезным, что и вчера?
– О, миссис Меппли, сожалею, что моя попытка проникнуть в дом незамеченным не увенчалась успехом!
Оба усмехнулись, и напыщенная гримаса хозяйки сразу куда-то улетучилась. Старушка усадила Алана на диван в прихожей, сама же присела рядом на старую табуретку, которая вот- —вот отчалит в мир отжившей свой век мебели.
– Ну, чем ты меня обрадуешь, Алан? – заикаясь, спросила миссис Меппли. Видимо, репетиция перед большой разоблачительной речью была напрасной!
– Да чем же мне вас обрадовать… Кстати, день мой прошел очень даже с пользой. Я сегодня гулял по алее, слушал музыку, пытался найти себя, много интересных мыслей меня посетили.
– Мысли-то, видимо, тебя всякие странные с голоду посещают. Ел когда в последний раз?
– О, миссис Меппли, как говорил великий Ошо, питаться можно энергией из космоса, ею я и сыт.
– Веселый ты человек, Алан! Никогда не унываешь! Еда в холодильнике, поешь! А то так и полетишь в свой космос с наушниками в ушах.
И, будь добр, заплати на этой неделе за комнату, да и на продукты хорошо бы денег дать, а то одним космосом сыт не будешь!
И миссис Меппли скрылась в своей комнате, оставив бедолагу размышлять теперь уже о проблемах насущных.
1. Здравствуйте, я – Алан Рич
Миссис Меппли, моя квартирная хозяйка, признаться, наимилейшая старушка, добрейшей души человек. Как же мне повезло, что я живу у нее! Она хоть и ворчлива, да в беде никогда не оставит: и поесть принесет, и стирку затеет, и просто зайдет узнать, жив ли я, здоров ли… Наверное, это единственный человек, который сильно бы грустил, улети я в космос со своими стараниями найти себя… Как она меня терпит? Я ведь и вправду чушь иногда несу, шучу не в такт, да и вообще… Да, с одной стороны это выглядит именно так, но на самом деле мы дополняем друг друга, не даем друг другу захандрить. У меня на этом свете никого нет и у нее так же! Можно сказать, мы родственные души.
Миссис Меппли хранит какую- то свою тайну, в которую не хочет меня посвящать. Очень много боли в ее добрых глазах, всмотревшись в которые можно увидеть глубоко запрятанную печаль, хотя улыбка на лице этой лучезарной старушки присутствует практически всегда. Недаром говорят, что человек, которого тревожит что- то, старается никогда этого не показывать. Как бы я ни просил ее поделиться со мной своей грустной тайной, она молчала или отшучивалась, говорила мне, что я все придумал себе и что у нее все в пределах старческой нормы. Может, ждет момента, а может, просто не хочет делиться ни с кем секретами. Это нормально для людей, имеющих свою тайну. Для кого- то это единственное богатство, которое есть у них в жизни.
Утро началось, как обычно, с будильника. Приведя себя в порядок, я выпил холодного чая, который уже покрылся тонкой пленкой неизвестного происхождения, и ушел туда, где меня явно не ждали, да и идти туда не было особого желания. Работа моя, хоть и не пыльная, должного дохода мне не приносила, не говоря уже об удовольствии ею заниматься. Но… «Послушай, Алан, – говорил я себе иногда, – представь, что для того, чтобы заработать на кусок хлеба, ты должен каждый день разгружать мусорную машину…» и слабовольно продолжал оставаться рабом обстоятельств и нашего шефа. Ваш покорный слуга прозябал на журналистском поприще.
– О, Алан, привет! Ты чего такой помятый? Не выспался? Да улыбнись же!
Это был, пожалуй, единственный положительный момент, ради которого стоило тащиться в редакцию в такую рань. Фред, дружище! Твой никогда не унывающий тон и веселая улыбка здорово меня бодрят!
Мой собрат по перу газетный репортер Фред был человеком, не знающим грусти и обиды, а может, и скрывающим это от посторонних глаз. Если это так на самом деле, то надо отдать ему должное: у него это превосходно получается. Да, выслушивать насмешки ему приходилось постоянно! А он на все издевки отвечал фразой из комедии одного русского писателя, Гоголя, кажется: «Над чем смеетесь? Над собой смеетесь». Жизнь у него била ключом и все по его безобидной голове.
Фред, как обычно, возился с кучей бумаг и, не дождавшись моего ответа, канул в офисную рутину, обронив по пути чье- то барахлишко со стола.
