– Пап, многие по специальности работают уже с конца первого курса, – конечно, я преувеличиваю, и он явно это понимает, но как ещё достучаться до такого упрямца? – А я уже третий окончила. Может, всё-таки хотя бы начну подрабатывать у тебя?
Он качает головой, тяжело вздохнув. Ну понятно… Всё ещё сомневается.
И точно – начинает снова знакомую песню про то, что у них особенный, элитный психологический центр с гарантированной помощью людям, которые туда обратились. А потому работникам мало иметь образование психолога, надо чутко определять, какой кому подход нужен, чувствовать людей. А я, мол, бываю излишне прямолинейной и резкой. Да, умница и уверенно иду на красный диплом, преподаватели меня нахваливают и любят. Но если хочу практику – стоит начать с варианта попроще, чем сразу в его психологический центр. Папа даже в качестве ассистентки меня отказывается взять!
Причём так из года в год, хотя я уже разбирала с ним некоторые случаи. Он не называл имени пациентов, описывал ситуацию как абстрактную, но спрашивал моего мнения по тому или иному случаю. Испытывал. И я ведь справлялась.
Напоминаю ему об этом, но папа тут же отметает:
– Это был лёгкий уровень сложности, взятый из личной практики вне работы в этом центре. Здесь совсем другое обычно. Здесь глубоко травмированные люди, порой даже не сознающие этого сами. Они будут уверять тебя, что всё в порядке. Уводить от реальной проблемы, прикрываясь незначительными или вымышленными. Врать в лицо, манипулировать. И очень даже убедительно.
– Так испытай меня на этом уровне сложности, – настаиваю. – Ты не можешь судить, справлюсь ли я, пока не даёшь мне шансы. Когда я окончу универ, тоже будешь находить поводы оттягивать? Я не хочу работать у конкурентов, пап.
Он криво усмехается, прожигая меня взглядом. Всё-таки колеблется… Чувствую это и чуть ли не задерживаю дыхание.
Дело даже не в конкурентах – папа это слово не очень-то любит, считая, что все мы работаем на общее дело. Дорожит репутацией своей клиники, но ни с кем не соперничает. Но для меня вопрос принципа начать именно у него, а в идеале, там же закончить. И папа это знает. К принципиальным задачам относится с пониманием, как и к любым мелким таракашкам. Не пытается подогнать всех под некую единую норму.
– Ладно, – помедлив, задумчиво бросает он. – Думаешь, можешь разговорить любого?
– Знаю наверняка, – тут же отвечаю, причём куда более уверенно, чем чувствую. Что-то во взгляде папы даже как-то настораживает.
– На днях ко мне приходил парень, твой ровесник. Вроде как добровольно. Мы начали общаться, но пробить броню не получилось. Вроде как стандартная ситуация для не готового к ковырянию ран человека: он послал меня и больше не объявлялся, связь с ним недоступна. Но меня никак не отпускает эта ситуация. Думаю, парень пережил что-то по-настоящему страшное. Вижу это в его глазах. И ведь у него был порыв прийти сюда…
Да уж… Подводка к заданию мне серьёзная. Но я с самым невозмутимым видом киваю, хотя даже не представляю, что папа может предложить, если этот парень и на связь больше не выходит.
– Ниточка к нему у меня всё же есть… Адам учится в универе, где ректор мой друг. Но использовать это самому – непрофессионально. Хочу попробовать подобраться к нему иначе. Ты подходишь. Ты ведь всё равно на заочный перевелась из-за желания начать работать, – и вот откуда папа так быстро это узнал? Даже удивиться не успеваю, переваривая всё остальное. И ведь есть что: – Попрошу друга перевести тебя к Адаму в группу, да, специальность не твоя, финансовый факультет, но будешь для галочки ходить. Один семестр – и всё на этом, потом уйдёшь. Сумеешь за это время добиться того, чтобы парень вернулся в центр или открылся тебе – работаешь у меня. И… Помни, мы не влюбляемся в пациентов. Нельзя погружаться в собственные эмоции, только в его.
**********
– Всем привет, я – Роза, – бодро и миролюбиво объявляю, придя в группу чуть пораньше. Попросила ректора, чтобы меня не объявляли официально: хочу сама. – Вам ведь уже говорили, что у вас новенькая?
– Да, но не говорили, что такая красивая, – тут же откликается какой-то смазливый блондинчик.
Вряд ли тот самый Адам… Хм, а ведь только сознаю, что папа не давал никаких данных по парню, который должен стать моей ближайшей целью. Впрочем, ладно… Имя не такое уж распространённое. К тому же, это наверняка ещё один вызов мне. Смогу ли чисто внешне определить, кто мог переживать какие-то страшные события в жизни? Без каких-либо вводных понять что-то о человеке?
Улыбаюсь блондинчику, отбиваю посыпавшиеся на меня вопросы давно придуманными ответами, присматриваюсь тут ко всем исключительно с научным интересом. Через семестр меня всё равно тут уже не будет, заводить друзей нет смысла. Да и не стоит, учитывая, что они тут все связаны с Адамом получаются. А к нему мне надо относиться как к пациенту. Просто подход будет чуть другой… Пока даже не знаю, какой.
Рассказываю ребятам, что в прошлом универе преподы брали взятки, а потому я решила перевестись в тот, где кристальная репутация. И не особо обманываю: у меня подруга учится как раз в том, который типа мой бывший – и она реально жаловалась на взяточничество, причём преподы ей без стеснения намекали на необходимость «подарков». А тут никто не может узнать, где я училась. Ректор в курсе наших с папой планов и готов полностью им подыгрывать, учитывая, что у самого проблемы с Адамом. По увлечениям я расписываю новым одногруппникам всё как есть – конечно, не упоминая психологию. Рассказываю, что люблю скалолазание, рок-музыку и путешествия автостопом. Про фильмы тоже делюсь, про книги. Многие поддерживают разговор, хоть и в группе немало одиночек. Но в целом я вливаюсь, и это заметно.
Возможно, скоро со мной начнут делиться секретами. А ещё я вполне соответствую образу новенькой, которая хочет со всеми подружиться – а потому, когда заговорю с Адамом, у него не должно возникнуть лишних вопросов.
И, кажется, я уже знаю, кто из собравшихся он… Парень с тёмными небрежно зачёсанными назад волосами и пронзительными серо голубыми глазами. Как стальными. Или ледяными? Он лишь раз лениво пробежал по мне взглядом, и именно это почему-то тут же приковало моё к нему внимание.
Чутьё? Наверное. Но этот парень отличается от остальных. Да, держится особняком, но дело даже не только и не столько в этом.
Почему-то вдруг становится не по себе попытаться заговорить с ним. Откуда эта неловкость? Я совсем не профессионал? Папа был прав, не допуская меня к серьёзной работе?
Злюсь на саму себя за эту слабину. И тут же выпаливаю, обращаясь как бы ко всем:
– Ребят, а может, соберёмся все после пар в местном парке? Устроим пикник. Погода замечательная. Отметим мой перевод и начало четвёртого курса. Я угощаю!
