Тихо-тихо…
Совсем скоро все узнаете…
Письмо:
«Привет, Булат. Я не знаю, как выразить на этом листке бумаги все свои мысли и чувства. Гнев и ярость, за твой поступок, накрывают меня с головой. Тебя посадили на долгие десять лет, и ты не оставил мне выбора. Это уже седьмая по счету попытка написать тебе. Помнишь, как ты сказал мне однажды, чтобы я никогда не обманывала тебя и всегда говорила правду в лицо? Я встречаюсь с Борисом! Прости меня, если сможешь, но ты должен меня понять. Мы такие молодые, нам ещё всего восемнадцать. Может быть, это звучит глупо, но я не смогу ждать тебя так долго. Не хочу рушить свою жизнь на корню. Ты должен, Булат, черт возьми, понять меня! Ты – моя первая любовь, и навсегда останешься ею. Да, да. Я глупая, я знаю, и может быть, я сейчас ошибаюсь, но он так похож на тебя. Он меня любит, я это чувствую. Прости и прощай» Злата
Прошли долгие пять лет, а я все ещё сжимаю эту гребаную бумажку, что она оставила мне. И только это письмо помогало мне сохранить, в этом аду, здравый рассудок. Она выбрала моего брата и поплатится за это. Четыре года и сто двадцать пять дней до того момента, как я приду за ней. Я со всего маха бью кулаком в стену и чувствую, как хлынула кровь из моего бока, обнажая ещё не затянувшуюся рану от ножевого ранения. Я не обращаю внимания, так как душевная боль заглушает все. Перед глазами, до сих пор, маячили ее пухлые губы, и напряжение от этих воспоминаний отдавалось в пах.
Чертова сука…
Я заставлю тебя ползать на коленях…
Раньше я никогда всерьез не думала о смерти. Нет- нет, совсем не так, как Белла из «Сумерек», в моей жизни не было столь сказочных событий. Просто я всерьез люблю гулять по кладбищу и это мое самое любимое место. Дядя Вася, местный сторож, если сначала относился с опаской ко мне, разгуливающей часами около могил, то со временем смирился, и мы даже нашли общий язык.
Я не считала себя какой-то особенной, просто такая, какая есть. Моя мама была очень популярной моделью, и отец, не выдержав ее постоянных разъездов по странам, подал на развод, когда мне было всего десять лет. Спустя какое-то время, благополучно женился и переехал жить в Санкт- Петербург. У его новой жены было два сына-близнеца примерно моего возраста, которых я, от силы, видела раза два.
Мать все так же разъезжала по странам, оставив меня на воспитание старенькой бабушке. Сначала я очень сильно переживала, что у меня не было любящих родителей рядом, затем накатило полное безразличие. К одиннадцати годам я отгородилась от всех друзей и подруг, не любила шумихи, поэтому единственное место, где всегда властвует тишина, стало городское кладбище и единственный друг – дядя Вася, маленький хмурый старичок.
Сегодня умерла моя бабушка, мать и отец приехали, чтобы попрощаться. Я же не испытывала от их приезда особой радости, лишь абсолютное и всепоглощающее безразличие.
– Злата, ты меня слышишь? – кричит мне мать.
Я вздрагиваю от резкого звука ее голоса и поднимаю глаза.
– Ты что-то говорила? – спрашиваю ее, попутно вставая из-за стола.
– Я говорю, что тебе нужно будет переехать к отцу, так как тебе всего семнадцать и ты несовершеннолетняя.
Я так и замираю, в шоке, переводя взгляд от матери на отца.
– Вам, кажется, было глубоко наплевать на меня, с чего бы это вдруг такие перемены? – злость во мне накипает моментально, то, что они вот так запросто диктуют мне свои правила, задевает не на шутку.
– Ты, я смотрю, дерзить стала родителям? – спросила мать.
Вижу, как она своими идеальными наманикюренными ноготками поправляет волосы. Для этой женщины дороже всего ее внешность. Я не на шутку рада, что не была похожа на нее, ни внешне, ни душевно.
– Злата, дочка, – подает голос отец, – ты же понимаешь, что не сможешь жить здесь одна. Мы переведем тебя в местный институт, будешь учиться вместе с Булатом и Борисом, они хорошие мальчики и присмотрят за тобой.
От упоминания имен моих, так называемых, братьев, меня передергивает. Всю свою любовь отец отдавал им, а не собственной дочери, поэтому я заочно ненавидела их.
– Я же сказала, что жила как-то без вас и дальше проживу. Я никуда не поеду, – слезы горечи и обиды готовы вырваться из моих глаз, но я стараюсь сдержать их.
Не позволю увидеть им мою слабость.
– В общем, этот вопрос решенный, я сегодня же займусь твоим переводом, – говорит мать, как всегда, не сильно заботясь о том, что хочет ее дочь.
Я срываюсь с места и бегу из квартиры в единственное место, которое приносит мне успокоение. Дядя Вася улыбается мне уголками глаз и открывает ворота.
– Ну, что, ты, милая Златочка, сегодня просто погулять или на этот раз к бабушке?
– Дядь Вась, я уезжаю, – выдыхаю грустно и смотрю, как меняются эмоции на сморщенном лице этого самого хорошего человека.
– Как же так? Кто ж теперь ко мне приходить-то будет?
– Вы не волнуйтесь только, годик всего, обещаю. Как только мне исполнится восемнадцать, сразу назад.
Мы молча прогуливаемся по кладбищу, и теплый ветерок раздувает мои волосы. Скоро начнется учебный год, и я не представляю, что ждет меня впереди. Своих братьев я видела давно и совсем не помню, как они выглядят. Папа рассказывал, что Борис очень порядочный и умный малый, школу закончил с золотой медалью. Булат же – немного ветреный, и это, пожалуй, все, что я о них знала…
Хочу любить тебя,
До слез,
До мороза по коже,
До волшебных грез,
Что на сказку похожи.
Будь моим, я прошу,
Дай мне страсти глоток,
Лейся по венам моим,
Как электрический ток.
Дом моего отца находится не в черте города, а чуть дальше, в коттеджном поселке, от вида которого, я в шоке озираюсь по сторонам. Когда я еще малышкой приезжала к нему, они жили в милой и уютной квартирке в центре города.
Машина медленно движется по асфальту, и я прилипаю к окну, с любопытством разглядывая шикарные дома и ухоженные сады вокруг. Солнце сегодня светит особенно ярко, и мне на секунду кажется, что я попала в какой-то совсем другой мир. Машина тормозит у высокого красного забора и отец, отстегнув ремень, поворачивает голову в мою сторону.
– Златочка, приехали, вот ты и дома, – улыбается он мне.
От его слов я, как будто, спускаюсь с небес на землю. Это не мой дом и никогда им не будет. Он замечает смену моего настроения и грустно улыбается.
– Я понимаю, что я не очень хороший отец, но хочу наверстать упущенное, – произносит он.
Я просто молча открываю дверь и выхожу из машины. Ворота разъезжаются в стороны, открывая вид на белоснежное двухэтажное здание. От разглядывания сего великолепия меня отвлекает покашливание, и я замираю, наткнувшись на широкоплечую фигуру парня. Он стоит у парадного входа засунув руки в карманы потертых джинс. Никогда не думала, что у парня в семнадцать лет могут быть такие мускулы. Я не знаю, который это из двух братьев, так как я видела их только в детстве.
