– Ах, как хочется спать, но надо вставать! Сон, уходи поскорей! – потерев кулачками еще ленивые и тяжелые веки, Адель встряхивает головой, морщит нос и отгоняет руками свой Сон. Превратившись в нежное голубое облачко, Сон взмахивает вверх и улетает в открытое окно.
Занавески дружно смеются и посылают Сну воздушный поцелуй:
– Красавчик! Ты ведь еще вернешься? – звонко кричат они ему вдогонку.
– Непременно, этим же вечером! Ждите меня, я принесу сонные травы и волшебные сновидения!
Адель вскакивает с постели и начинает бодро взбивать перину:
– Кровать-кровать, хватит спать!
Собирай постель скорей,
Полным чудес будет этот день!
Кровать уворачивается, изгибается, шумно скрипит своими старыми пружинами и толстым голосом охает:
– Ах, щекотно, ой-ёёёй! Хватит, ну же, как мне справиться с тобой!
Адель бросает на застеленную Кровать гору Подушек. Они аккуратно горочкой выстраиваются до самого потолка. По комнате летит невесомая ажурная Накидка и тихонько падает на Подушки, нежно целуя каждую. Подушечки сладко причмокивают, потрясывая плечиками, и тоненько затягивают:
– Ура! Ура! Не одни, не одни – мы любимы и мы так нужны!
Адель набрасывает на себя воздушный халатик и, пританцовывая, направляется в кухню:
– Где вы, милые мои, чашечки и блюдца?
Я готова, я вас жду, будем наполняться!
Всю энергию земли выпьем вместе с чаем,
Для хороших добрых дел булочек добавим!
Посуда со звоном и дребезжанием выскакивает из шкафов и ящиков и, покружившись в воздухе, опускается на застеленный Стол. Скатёрка с каждым здоровается, каждому шепчет свое доброе слово на ушко. Стол подбоченивается и басом заводит:
– Новый день! В сборе все!
Еда на столе, Хозяйка во главе.
Значит, всё как всегда –
И быть Чудесам!
Патефон подпрыгивает и взрывной нотой оглашает начало Нового Волшебного Дня.
Сказка о волшебнике Кануне
– Ну вот, смотри же ты, она опять проворонила Новый год! – гномы в цветастых шапках, держась за толстенькие животики и смешно запрокидывая головы назад, дружно смеялись, в очередной раз наблюдая на волшебном экране, как 31 декабря Наталия носилась по дому и ничего не успевала.
– Это ж сколько лет прошло, а она все туда же, хм… – глубокомысленно изрек старший гном и почесал бороду. Он был настоящий мужчина и никак не мог понять, как за 45 лет можно чему-то не научиться, и даже неважно чему, хоть бы и полетам на Луну, но, похоже, Наталия была исключением из правил и так и не научилась встречать новый год как положено за почти половину века.
– Ой, да эти женщины неисправимы! – безапелляционно заявил младший гном и самодовольно глянул на свое отражение в зеркале.
– Тшшш… не пристало тебе такие вердикты выносить. – погрозил ему пальчиком старший гном и кивнул в сторону двери. – Вон скоро Канун придет, он разберется.
– Да когда он еще придет! – скептически процедил младший гном и, засунув руки в карманы, вразвалочку побрел в гостиную. Там уже заканчивали накрывать стол безмолвные феи, и гном потянул носом вкуснющие запахи.
– Придет-придет, и не сомневайся! – вдогонку ему прокричал старший гном и снова погрозил пальцем.
* * *
…Прошло почти две недели. Канун явился незаметно. Он неспешно бродил по дому, поправляя мебель, вытирая пыль или протирая стекла на окнах, а потом вместе со всеми садился за стол, – в общем, вел себя так, как будто всегда тут жил и никогда никуда не отлучался. Братья-гномы не переставали удивляться и друг друга шепотом спрашивали:
– Может, ты видел, когда ОН пришел? – и друг другу же отвечали отрицательным кивком головы.
Спросить же у самого Кануна, когда он тут появился и откуда пришел, смелости ни у кого не хватало. Канун был молчалив и намеков на желание пообщаться не подавал. Да и внешний вид его, мягко говоря, к тесному знакомству не располагал: даже в доме Канун ходил всегда в плотно застегнутом огромном, до земли, тулупе, шапке-ушанке явно не по размеру, из-под которой едва угадывались брови, а глаз и вовсе не было видно, и в громадных валенках, которые чудом не сваливались с его ног.
* * *
Но все резко изменилось 13 января сразу после полудня. С утра гномы дружно расчищали от снега дорожку, ведущую к дому: ожидались гости. А когда к обеду вернулись домой, то безмолвно застыли у порога не веря своим глазам. Канун встретил их сияющей улыбкой во весь рот, который обозначил довольно крепкие жемчужной чистоты зубы, в красном кафтане и широченных серо-бурых шароварах, туфлях с загнутыми носами, расшитых восточными мотивами, и голой, в прямом смысле слова, головой.
– Пожалуйте в хату, милостивые хозяева! Стол накрыт, чарки налиты, самое время отведать и пойти поспать до вечери! – Канун глубоко поклонился, а когда выпрямился, жестом пригласил гномов в трапезную.
Ели гномы молча, быстро, недоуменно переглядываясь между собой. Совсем другое дело Канун – он смачно причмокивал, руками рвал мясо и хлеб на большие куски и отправлял себе в рот и так же смачно все это жевал, нахваливая и напевая себе под нос.
После еды гномов сморил сон. Как они ни пытались сопротивляться, ничего не вышло, и братья дружно повалили в опочивальню. А когда проснулись, картина снова изменилась. Канун уже стоял перед ними в образе седовласого старика, неимоверно высоченного, почти до потолка, в люминесцирующих одеждах, с посохом в одной руке и мешком в другой.
* * *
Волшебный экран снова был включен и на нем снова мелькала фигура Наталии. Только что это с ней? Гномы, разинув рот, замерли. Наталия опять хлопотала по хозяйству, но теперь она не суетилась, как перед новым годом, а плавно кружась, на цыпочках, летала по своему дому и, к чему бы она ни прикасалась, все становилось чистым и воздушным. Дотронулась до штор – засветились огоньками и искристыми снежинками. Наклонилась к кровати – и покрывало легло мягко, нежно, как первый снег на нетронутую землю. Открыла кастрюлю – и полился неземной аромат пряных трав и волшебного вкуса.
– Да как же это? – не выдержал младший гном. Старшие боязливо зашикали и приложили пальцы к губам. А самый старший кивнул головой в сторону Кануна. Тот, казалось, ничего не слышал и никого не видел – он внимательно следил за движениями Наталии на волшебном экране и потихоньку доставал из своего необъятного мешка… а вот что доставал, младший гном никак не мог разобрать, как ни приглядывался.
* * *
И вдруг Канун запел, низким басом, медленно, немного заунывно, словно ветер в зимнюю стужу, подкравшийся к сельским домам и заглядывающий в окна:
– Прими, Наталия, сокровенные подарки от меня! – гном наконец отчетливо увидел, как старик достает серебристый сверток из мешка и бросает его в сторону волшебного экрана. По пути сверток превращается в серебристую струйку волшебной пыли и затягивается экраном внутрь. Потом еще и еще один сверток. А старик продолжает вещать, голос его становится еще более низким и медленным, постепенно превращаясь в настоящее дыхание ветра:
