– Черт возьми, Уайлд[1], держи ее крепче, иначе она меня на рог насадит!
– Легче сказать… чем сделать… старик… – С трудом удерживая на месте Колокольчик – нашу корову породы лонгхорн[2]весом в полторы тысячи фунтов, – я пыталась развернуть ее большую голову и взглянуть на отца, который в эту минуту зашивал зияющую рану на ее боку. Недавно она схватилась с одним нашим огромным быком по кличке Усы – так его в детстве неудачно прозвала моя сестра. Усы славился тем, что не особо церемонился с дамами. Наверное, до сих пор обижался на данное ему прозвище.
– Она явно в очень…очень… – Я крепко ухватилась за гладкий рог и тихо выругалась себе под нос, когда мои пальцы соскользнули к острому концу. – Плохом настроении!
До меня донесся едва слышный отцовский смех.
Стиснув зубы, я вдавила пятки в рыхлую землю, для надежности упершись в металлические перекладины самодельного стойла. Ветхая конструкция отозвалась скрипом и треском. Колокольчик то ли от нетерпения, то ли от боли стукнула копытом, и в лицо мне отлетели комья грязи. Воняющая навозом жижа, сползая по губам, затекла прямо мне в рот, пока я не захлопнула его. Усилием воли я подавила рвотный позыв и сплюнула в сторону, стараясь не ощущать вкус того, что оказалось у меня на языке.
Как бы мне ни нравилось быть фермерской девчонкой, но в такие минуты я жалела, что мы живем не в городе. Например, в Хьюстоне. Или в Далласе. В любом другом месте Техаса, только не в этом захолустье, которое я зову своим домом: в четверти мили от ближайших соседей и в пяти милях от крохотного городка. Эта мысль стремительно пронеслась в моей голове. Я снова сплюнула, избавляясь от остатков грязи во рту.
Очень надеюсь, что это грязь…
– Джонсон, ты как там? В порядке? – окликнула я.
С каждым годом отец постепенно сдавал, ему все труднее было поддерживать свое слабевшее тело в должном состоянии – ни для кого из членов нашей семьи это не было тайной. Превратившись преждевременно в развалину, он уже не мог с прежней ловкостью увернуться от разъяренной коровы. Отцу было всего сорок с небольшим, а двигался он так, будто ему глубоко за сотню. Однако когда требовалось зашить рану скоту, в его руках появлялась былая уверенность – в этом ему по-прежнему не было равных… разумеется, при условии, если мне удавалось удержать корову в нашем убогом загоне, что в настоящий момент у меня выходило не очень.
– В порядке, – откликнулся он напряженно. – Просто работа идет медленно. Сама знаешь, какая у нашей старушки Колокольчик толстая шкура.
Тут корова дернулась вбок, отчего мои ноги проскользили по грязи. Рыча и отдуваясь, я рывком потянула ее назад, возвращая практически в вертикальное положение и удерживая на месте. Стойло заскрипело, и ближайшие ко мне доски начали расходиться. Если все сейчас рухнет, нам придется разбираться с животным уже совсем в других условиях.
– Да стой же спокойно, жирная корова, хватит дергаться! – выпалила я, словно раздраженный дятел, который начал по ошибке долбить по металлической стойке.
Колокольчик замычала и снова мотнула головой в сторону отца. Я врезалась коленом в металлическую панель и вскрикнула, чуть не выпустив рог. Тогда Колокольчик быстро сменила тактику: навалилась на доски, используя их в качестве рычага. Вот же черт, эти умные коровы меня доконают! Выскочившая с другого конца доска ударила отца, отчего тот отлетел в сторону.
Послышался крик, а после – приглушенный стук шлепнувшегося в грязь тела.
Уверена, отец, как и я, надеялся, что это грязь.
– Скажи мне, что ты не сломал шею! – воскликнула я, тяжело дыша и подавляя внезапно вспыхнувшее беспокойство. Мое колено пульсировало от боли, но из-за тревоги я почти этого не замечала. – Пап?
Молчание растянулось на целых пять секунд, показавшихся мне вечностью.
– Все нормально, – наконец сквозь смех прокряхтел он, и я с облегчением выдохнула, не сразу осознав, что все это время не дышала. Над коровьей спиной вновь показались его бейсболка и растрепанные темные волосы. – Я даже не увидел, как она вылетела. Когда-нибудь у нас будет нормальное стойло. Большое, со станком для фиксации головы.
– Обязательно будет. Просто нужно сыграть в лотерею.
– Я тебе вечно твержу: купи билет. Благодаря твоему везению всем нашим проблемам придет конец.
Я рассмеялась и, крепко схватившись за рог, снова потянула его на себя. Если бы это было так, я бы непременно наскребла несколько баксов и завтра же, несмотря на долгий путь, отправилась в город за пачкой билетов. Но везением всегда отличался мой старший брат, Томми. В конце концов, оно ему принесло много хорошего.
Из-за этих хаотичных мыслей над моей головой сгустилось черное облако, а внутри, словно прокисшее молоко, свернулась печаль – давняя, но до сих пор не дающая покоя. Я встряхнула головой, отгоняя прочь тяжелый туман, и постаралась сосредоточиться на настоящей задаче. То, что случилось с Томми, – в прошлом. И уже слишком поздно что-либо делать.
Я наклонила голову и вытерла потное лицо об рукав. В конце лета в Техасе становилось адски жарко и влажно. Даже дождь, поливавший прошлой ночью, не сильно нам помог.
– Хватит витать в облаках, Джонсон, – с излишней серьезностью проговорила я. От пота мои ладони соскальзывали вниз. – Долго я ее не удержу.
Можно было бы предположить, что после смерти жены и старшего сына мой отец стал мрачнее смотреть на мир. Но нет, все уныние досталось мне. Вдобавок я лишилась еще и друга детства, который помогал мне нести это бремя. Но, во всяком случае, Рори – парнишка, с которым мы вместе росли, – обрел лучшую жизнь. У него, в отличие от мамы и Томми, было будущее.
Жаль только, он совсем обо мне позабыл.
– Почти готово, Уайлд, оталось всего два стежка, – заверил меня отец.
Я принялась медленно дышать, мышцы рук сводило судорогой от того, что приходилось долго сжимать рог.
– Глупая башка, – проворчала я, обращаясь к корове. – Тебе очень повезло, что ты нравишься одному из нас.
Колокольчик издала долгое, протяжное «му-у-у» и скосила на меня один глаз. Я чуть расслабила руки, решив, что животное начинает успокаиваться.
И крупно просчиталась.
Как только моя хватка ослабла, Колокольчик снова мотнула головой. Мои пальцы соскользнули к кончику рога.
– Пап, я не могу ее удержать!
