Андрей Белый - Александр Поморский. Цветы восстания

Александр Поморский. Цветы восстания
Название: Александр Поморский. Цветы восстания
Автор:
Жанр: Критика
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: Не установлен
О чем книга "Александр Поморский. Цветы восстания"

«Пробежав эту малую книжечку, чувствуешь все же удовлетворение: сквозь техническое неумение, как трава, пробиваются пульсы самовольного капризного ритма; и сквозь рои слов, заимствованных из брошюр абстрактных, как сквозь скорлупу, проступают ищущие своего выражений образы; мироощущение пролетария выявляется и в играх ритма, и в самом способе воспринимать природу и город…»

Бесплатно читать онлайн Александр Поморский. Цветы восстания


Пробежав эту малую книжечку, чувствуешь все же удовлетворение: сквозь техническое неумение, как трава, пробиваются пульсы самовольного капризного ритма; и сквозь рои слов, заимствованных из брошюр абстрактных, как сквозь скорлупу, проступают ищущие своего выражений образы; мироощущение пролетария выявляется и в играх ритма, и в самом способе воспринимать природу и город; поэтическое движение в душе и восприятие мира сквозь примзу поэзии медленно, лишь в годах, прорезается сквозь прозаический корост нашего обычного словоупотребления, наше слово распалось на корост понятия и на футуристический перезвон самой материи звука; ритм, как без образное, чисто напевное начало поэзии обыкновенно слагается ранее поэтической образности, и в поэзии Александра Поморского ритм, что трава, прорастает наружу, сквозь тротуарные плиты заезженных слов, налагающих печати банальности на воплощения его мирочувствия в слове; обилие слов как «культ», «гимн», еще не суть образы, а фельетонные выражения; и строчки, как подобные строчкам: «и новый культ зажгу пред новым алтарем» суть проза, плакат, платформа, лозунг, что хотите, но не поэтический образ; но в том же стихотворении «Пролетариат», сплошь обложенном плитами прозаических слов, выбиваясь сквозь них, бьют крылатые ритмы: «Стихия я, я – смерть, я – ураган, я созидаю, я разрушу… я успокою боль жестоких ран, воспламеню робеющую душу». Вот схема ритма этого стихотворения:

Конец ознакомительного фрагмента. Полный текст доступен на www.litres.ru


С этой книгой читают
Андрей Белый (Борис Николаевич Бугаев) (1880–1934) – одна из ключевых фигур Серебряного века, писатель-символист, мистик и экспериментатор.Петербург в одноименном романе – мучительный и завораживающий, город-сон, город-галлюцинация, он же является и главным героем произведения. На фоне величественной архитектуры сталкиваются людские судьбы. Революционеру Николаю Аполлоновичу Аблеухову поручено страшное дело – убить своего отца-сенатора.По замыслу
Революционный террор, антропософская эзотерика, восточная угроза и болезненная «мозговая игра» – все это сходится в одном из самых сложных русских романов, главном модернистском воплощении Петербурга.
«Серебряный голубь» – первое большое прозаическое произведение Андрея Белого, история любви поэта и простой деревенской женщины, разворачивающаяся на фоне событий, потрясших Россию во время первой русской революции.
«Упорный маг, постигший числаИ звезд магический узор.Ты– вот: над взором тьма нависла…Тяжелый, обожженный взор.Бегут года. Летят: планеты,Гонимые пустой волной, —Пространства, времена… Во сне тыПовис над бездной ледяной»
Этот отзыв Белинского о поэме противостоял явно критическим оценкам ее в ряде других журналов. Ср. также оценку поэмы «Разговор» как «прекрасного произведения» в рецензии на ч. II «Физиологии Петербурга». Более критическим был отзыв Белинского уже в статье «Русская литература в 1845 году». Там отмечались «удивительные стихи», которыми написана поэма, насыщенность ее мыслью, однако указывалось на «слишком» заметное влияние Лермонтова. Сравнивая «Р
«…Но довольно выписок: из них и так видно, что герои романа г. Машкова так же пухлы, надуты, бесцветны, безобразны, как и его слог. Рассказывать содержание романа мы не будем: это путаница самых неестественных, невозможных и нелепых приключений, которые оканчиваются кроваво. Поговорим лучше о слоге г. Машкова, образцы которого мы представили читателям; это слог особенный…»
«…Карамзин в своих стихах был только стихотворцем, хотя и даровитым, но не поэтом; так точно и в повестях Карамзин был только беллетристом, хотя и даровитым, а не художником, – тогда как Гоголь в своих повестях – художник, да еще и великий. Какое же тут сравнение?…»
«Кто не любит театра, кто не видит в нем одного из живейших наслаждений жизни, чье сердце не волнуется сладостным, трепетным предчувствием предстоящего удовольствия при объявлении о бенефисе знаменитого артиста или о поставке на сцену произведения великого поэта? На этот вопрос можно смело отвечать: всякий и у всякого, кроме невежд и тех грубых, черствых душ, недоступных для впечатлений искусства, для которых жизнь есть беспрерывный ряд счетов, р
Если вы хоть раз были в бане, то вряд ли забудете это ощущение буквально второго рождения. Проходят простуда, ломота в суставах, депрессии и просто миллион мелких, а иногда и весьма серьезных заболеваний, появляется удивительная легкость, ощущается необыкновенный прилив энергии. Традиционно, баня для русского человека значила много; место тайны, колдовства, добрых, с задоринкой домашних божков. Эта книга познакомит вас с историей и культурой банн
Многие тысячелетия назад возникла весьма интересная и своеобразная наука – нумерология. Трудно сказать, когда точно она родилась, поскольку даже в глубокой древности люди выявили магическую связь между алфавитом и числами и стали применять ее на практике, высчитывая числа имен и строя на этой основе прогнозы и предсказания… Так поступали, к примеру, арабы и евреи. Но особое развитие нумерология как наука получила у древних греков – под руководств
Безам, Даймахкана хьалха долу декхара, сий, Iадат, адамалла – ишта бу кху романан коьрта чулацам. Нохчийн тIамах лаьцна бакъ долу жайна ала мегар ду кхуьнах, хIунда аьлча книгин агIонаш тIехь автора нийсачу хаамашна тIе а тевжаш, йовзуьйту хIетахь нохчийн къомана тIехь латтийна хилла къизалла а, цу къомо гайтина йист йоцу доьналла а. Роман зорбане яьлла оьрсийн а, нохчийн а, ингалс а меттанашкахь.
Отзвуки далёкого прошлого незримой нитью скрепляют каждый наш день в непрерывное полотно личной истории. Слова и поступки другого вступают в резонанс с нашими ожившими воспоминаниями, и это открывает дорогу к новому пониманию себя в настоящем. Психолог, являющийся главным героем книги, ежедневно помогает клиентам понимать витиеватые переплетения их судьбы. Но незримый клубок его собственной истории ещё не распутан…В основе книги лежат реальные те