Коллектив авторов, Ирина Антонова - Альманах «Истоки». Выпуск 9
| Название: | Альманах «Истоки». Выпуск 9 |
| Авторы: | Коллектив авторов | Ирина Антонова |
| Жанры: | Современная русская литература | Стихи и поэзия |
| Серии: | Нет данных |
| ISBN: | Нет данных |
| Год: | 2016 |
О чем книга "Альманах «Истоки». Выпуск 9"
Альманах открывается подборкой стихов и прозы к семидесятилетию Победы «Солдатский медальон». Это дань уважения и любви к «белым журавлям» Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. В знаковой поэме В. Пустовитовского «Марьина Роща» широкими экспрессивными мазками схвачена картина послевоенной Москвы.
Альманах продолжает публикацию «Семейной хроники» Кирилла Столярова – страницы быта московского купечества, на примере известного рода Константиновых. Неожиданной развязкой завершается остросюжетная повесть Александра Серафимова. Валерия Шубина впервые представляет творчество узника Гулага, ученика Ландау – Георгия Демидова. Ирина Егорова-Нерли открывает новую рубрику «Традиция и современность», впечатления от выставки выдающихся художников выливаются в удивительный сплав графики и поэзии. На страницах альманаха широко представлены голоса калужских поэтов. Особо хочется отметить яркую пацифистскую направленность поэтической подборки дебютанта «Истоков» Григория Егоркина из Челябинска.
Бесплатно читать онлайн Альманах «Истоки». Выпуск 9
Солдатский медальон
Валерий Желыбенцев
9 мая
Отгремела давно мировая война,
Не подняться знамёнам третьего рейха!
Ветераны надели опять ордена,
Они снова в строю на парадной поверке.
С каждым годом всё тают, их тают ряды –
Тех, кто брали Берлин и мятежную Прагу.
Кто остался живым, стал до срока седым,
Опалённым военною, огненной правдой.
Они отдали всё, чтоб Россия жила,
Чтобы мирным всегда было небо…
Над странною салют, сердца стук, тишина,
Мы причастны к Победе, кто был там, кто не был.
Солдатский медальон
Солдатский медальон – послание живым
От без вести пропавшего солдата.
Последнее «Прощай» любимым и родным,
Он верил, что листок дойдет до адресата.
Пластмассовая гильза сохранила
Фамилию –
мы памятью живем.
Есть у солдата имя и могила.
Он без вести пропал,
но помнили о нем.
И есть теперь куда приехать близким…
Где шли бои, застыли обелиски.
Валентин Ермаков
(1933–2015), г. Обнинск
«Картошки – и той не осталось…»
Памяти тети Маши Охотниковой, приютившей нашу семью во время оккупации.
Картошки – и той не осталось.
Что делать?
Пришлось променять
И платье, в котором венчалась
Моя бережливая мать.
Два дня от деревни к деревне
В июльский немыслимый жар
Несла она праздничный, древний,
Такой неуместный товар.
Да, было тогда не до свадеб –
Шли годы военной поры.
В безмолвной и горькой досаде
Она покидала дворы…
Скажу ли обидное слово
О женщине той из села,
Которая за обнову
Неполную цену дала?
Ей платье-то было не нужно:
В избе обгорелой своей,
Вестей ожидая от мужа,
Растила одних сыновей!
В этом доме жили погорельцы
В этом доме жили погорельцы:
Женщины и уйма малышей.
В этот дом пускали обогреться
Стариков из мокрых шалашей.
В этот дом со всех фронтов России
Похоронки шли, как на почтамт.
В этом доме вслух не голосили –
В поле убегали причитать.
Этот дом, безлюдный, темный, древний,
Весь перекосился и осел.
А по славе – первый дом в деревне:
От войны один лишь уцелел.
Вера Чижевская
Скрипка оружейного мастера…
ОНА – бежала с односельчанами
в тёмные глухие леса –
к партизанам –
от фашистов,
вломившихся в ЕЁ родную деревню.
ОН – был оружейным мастером
в партизанском отряде
(снова на фронт не пустила
контузия
от разорвавшейся фашистской бомбы).
…Когда в небе
НЕ ревели немецкие самолёты,
люди из землянок
заполняли паузы танцами –
длиной в короткую ночную лесную тишь –
под музыку скрипки,
на которой играл ОН –
советский солдат-партизан.
ОНА подошла и сказала:
– А я тоже
умею играть на скрипке…
на одной струне…
…Молодые, красивые, полные надежд
шутили, веселились
и любили друг друга,
если над головой
НЕ ревели немецкие самолёты.
…Фашистов вышибли из деревни.
И в мире он и она
родили дочку и сына.
…ОНА умерла спустя три года
после войны.
ОН прожил ещё полвека.
После них остались
дети
и скрипка…
Я знала тебя,
старая скрипка –
без струн, без смычка и футляра –
когда ты уже не могла
воспроизвести мелодию,
соединившую моих родителей…
Анри Маркович
Пленные немцы в Майори
Пленных несчастных видели в Маори
Через два года после войны.
Рыли канаву, по-немецки гутарили. –
Трудное время Советской страны.
Мы отдыхали с мамой в Майори.
Дом отдыха, полуразрушенный вид…
Немцы здоровались, не базарили.
В воздухе туберкулёз, а не СПИД.
Тогда менингит был зловещий.
Детям смерть приносил.
Палочка Коха вползала в вещи,
Только стрептомицин лечил.
Мы проходили – июль был жаркий,
Гутен таг – говорили они.
Красиво на взморье, роскошно в парке.
Для пленных были нелёгкие дни.
Рижское взморье. Река Лилеупе,
Очень глубокая река.
Ракушки на пляже. Мир в Европе.
Горячий песок обжигал слегка.
Немцы носили разбитую обувь,
Еле-еле вдевали шнурки.
Портянки летом – здоровье гробить,
В ответе за Гитлера мужики.
За ними следил конвоир русский
С винтовкой обычной за плечом.
Исчез у немцев дух прусский.
Мама встречалась с главврачом.
Жалела мама врагов проклятых,
Они твердили; мы – не враги,
И не нацисты, и не фанаты
Сдались сами и не моги
Трепаться с немцем. (я был школьник,
Перешёл в третий класс,
впервые линейку взял, угольник.)
Рижское взморье для нас!
У мамы муж погиб на фронте,
Я потерял отца.
К пленным – ненависть. Но, позвольте,
Нельзя им мстить без конца!
Мама сказала: дядя сдался.
Чинил нам розетку – не починил.
Русский монтёр легко разобрался.
Немец боялся и спешил.
Просили немцы купить смородину
И дали маме три рубля.
Прошлое набило оскомину.
Латвия – чужая земля.
Инна Варварица
Два Петра
У дочки моей два деда
были. Два деда Петра.
С фашизмом война до победы
их молодостью была.
Подлый враг вероломно
вторгся в наши границы!
Дома остались жёны,
дети должны родиться,
но время лихое настало –
и встали стеной единой
Фёдорыч – русский с Урала,
Семёнович – грек с Украины!
В лязге железа и стали,
в грохоте взрывов войны
на разных фронтах воевали,
духом единым сильны.
Вести из дома почта
в год принесла один:
у Фёдоровича – дочка,
а у Семёныча – сын!
Родина, дом и дети –
всё слилось воедино.
Были за всё в ответе!
Путь до победы длинный –
мины, снаряды да пули
вёрсты войны считали.
Сколько смертей обманули!
Сколько друзей потеряли!
Выжили, победили!
В мирную жизнь вернулись.
Жили, детей растили.
Судьбы соприкоснулись,
пусть и не близко были
Москва и Донбасс, но их
дети в Москве породнили,
внучка одна на двоих.
Жили в стране единой,
съезжались друг к другу в гости
Семёнович с Украины
и Фёдорович московский…
Из жизни ушли, не зная,
что Родину развалила
хищная, жадная стая,
новая вражья сила.
Пётр Семёнович, грек по крови,
на Донбассе с рожденья жил,
только не на украинской мове,
а по-русски всегда говорил.
Но сегодня за русское слово
и за память о той войне
убивать друг друга готовы
те, кто жили в одной стране.
Пётр Семёныч, разведчик, вечным
стать не смог тебе вечный покой –
он осколками тоже мечен,
ты опять на передовой!
Там, где бьют «Ураганы» и «Грады»,
с ополченцами вместе стоят,
с фотографий сурово глядя,
все надгробья былых солдат!
Память предков наших… Единство,
братство, дружба – пример живой
защищающим от бесчинства
отчий дом и язык родной!
Татьяна Хачумова
Розовые цветы
Папе
Падает мокрый снег. Мгла, пустота и боль…
А на столе стакан, фото, свеча и соль,
Соль с непросохших век, а за окном февраль.
Китель в шкафу всегда будет хранить медаль.
Песни военных лет тихо звучат в ушах,
Падает мокрый снег, пряча в сугробе страх:
«Скоро Победы день! Будет он без тебя…»
Падает мокрый снег, вместе со мной скорбя.
И к «журавлям войны», может, примкнешь и ты.
Ветер поднимет ввысь розовые цветы.
Валентин Терещенко (1937–2011)
Отец мой – Григорий Данилович
Ко мне приходит иногда
Отец с гремящими вещами…
И угощает калачами! – с войны –
Какая ерунда…
Я понимаю и во сне –
Что нет ни может быть такого –
Давно я выучил толково –
Что он остался на войне…
А что ж выходит. Что не все
Частицы разума смирились –
И вот, Отец. Скажи на милость! –
Идёт в обмотках по росе…
Кладёт на лавку вещмешок –
С этой книгой читают
