Глава первая
Бесправный бродяга под женской чадрой
– Каждому да воздастся по делам его! И за все в целом, и за каждое дело в отдельности, – важно вещал тибетский лама, прибывший в строящейся Питербурх с визитом вежливости. – Подлость – рано или поздно – будет отомщена. Доблесть же вознаграждена – всенепременно и по достоинству….
Лама ещё поболтал немного – недели так полторы – да и отбыл с подвернувшейся оказией в просвещённую Европу: поучать тамошних умников восточным философским сентенциям…
А вот японка Наоми, которая состояла при ламе то ли в качестве служанки, то ли в качестве послушницы, осталась в Питербурхе. Разгневался на неё за что-то высокомудрый лама и не взял с собой в Европу. По-подлому бросил молоденькую девушку в чужой стране – без копейки денег.
Хорошо ещё, что добросердечная Санька – Александра Ивановна Меньшикова, Светлейшая княгиня Ижерская – обеспокоилась судьбой японки и пригрела Наоми в своём загородном василеостровском доме в качестве горничной. Санька была очень довольна новой служанкой, без устали восхищалась её расторопностью и предупредительностью, лично обучала Наоми-сан русскому языку.
Японка, благодаря своей необычной внешности, не была обделена мужским вниманием. Более того, уже через полтора месяца у неё появился и официальный жених – комендант Петропавловской крепости полковник Илья Солев. Впрочем, Наоми по-прежнему оставалась горничной в доме Меньшиковых – свадьба с Солевым была назначена только на предстоящую осень.
От низкой пристани, пахнущей свежими сосновыми стружками, первым отчалил старенький, широкий и внешне неуклюжий бриг. Отчалил – прямо в июньскую рассветную дымку, лениво переливавшуюся светло-малиновым и тёмно-оранжевым…. Впрочем, два фрегата – длинных и узких, совсем недавней постройки – так и не смогли обогнать своего приземистого коллегу.
Прошло минут тридцать-сорок, и все три корабля, плавно обогнув фиолетово-сиреневую стену полутораметрового камыша, вышли из невского устья на серые балтийские просторы.
На тёмно-синей садовой скамейке, предусмотрительно расположенной совсем недалеко от причала, сидели, невозмутимо покуривая свои фарфоровые голландские трубки два кавалера.
Первому из них едва перевалило за сорок, он был одет в русский адмиральский сюртук, украшенный несколькими орденами, а его правую пустую глазницу прикрывала строгая чёрная повязка.
Второй же человек, сидящий на скамье, был личностью куда как более импозантною: светло-розовые туфли с причудливо загнутыми вверх носами, тёмно-бежевые широкие шальвары, зеленоватый кафтан, щедро расшитый золотыми и серебряными нитями, на лобастой голове иноземца красовалась белоснежная чалма с крупным, ярко-красным рубином. Ну, и понятное дело, наличествовала аккуратно подстриженная седая борода. Как – уважающему себя мусульманину – можно обходиться без аккуратно подстриженной седой бороды? Ясен пень, что никак…
– Кого же мне выбрать из них? – спросил турок и брезгливо посмотрел направо.
Там, на другой скамье, располагались три неопределённые фигуры, облачённые в тёмные – с лёгким тёмно-синим отливом – чадры. Рядом со скамьёй неторопливо прохаживался широкоплечий евнух.
– Наверное, самую нелюбимую, – предположил русоволосый русский адмирал. – Впрочем, вам, уважаемый Медзоморт, виднее…
– Конечно, виднее! – подтвердил турок. – Если не я, то кто же? А с другой стороны, вся эта троица – обыкновенные молоденькие мартышки, ничего и не стоящие. Абсолютно ничего, ни единой, даже медной монеты…. Впрочем, в данном случае мой выбор будет сделан, исходя только из прагматичных соображений: придётся убить самую высокую из трёх, ибо наш уважаемый Александр Данилович – отнюдь не низкого роста….
– Вы сказали – убить?
– Непременно! – лениво зевнул турецкий вельможа. – У меня по документам присутствуют три жены, взятые с собой из Стамбула в это дальнее путешествие. Соответственно, их и должно быть три. Лишняя фигура, облачённая в чадру, может вызвать нездоровое подозрение…. Не переживайте, благородный маркиз, для турецкой женщины умереть – по приказу её обожаемого супруга – высшая честь, не более того…. Может, стоит уже позвать нашего доброго друга? Не гоже храброму мужу столько времени прятаться в кустах….
Русский адмирал сложил ладони рупором и громко прокричал, обращаясь, как могло показаться, непосредственно к речным серым водам:
– Эй, Светлейший князь! Вылезай! Хватит играть в прятки! Эй!
Через полторы минуты из густого прибрежного кустарника выбрался коротко стриженный босоногий мужичок в насквозь промокшей матросской одежде. Так, совершенно ничего особенного: чуть выше среднего роста, тёмно-русый, не очень-то и широкоплечий.
Мужичок неторопливо подошёл к причалу, печально оглядел невскую акваторию.
– Уплыли они, Александр Данилович! – невозмутимо сообщил адмирал. – Можешь не вглядываться, не поможет. И дочку мою прихватили с собой. Как я теперь буду без моей рыженькой бестии? Ладно, сдюжим как-нибудь…. Сейчас будем собираться на Москву. Остановимся у моего бати, Ивана Артёмича. Предстоит тебе, Данилыч, немного побыть в женской роли. Будешь претворяться любимой женой Медзоморт-паши…. Как тебе такой расклад, не застесняешься? Если у тебя имеются другие варианты, то излагай, послушаем….
– Нет у меня других вариантов! – честно признался мужичок. – Больно уж морда моя в этой стране засвечена – сверх всякой меры. Каждая девка гулящая, о собаках уже не говоря, узнает за версту…. А тут, понимаешь, чадра. Удобная вещь, ничего не скажешь. Большой респект от меня тому, кто придумал данную штуковину…
Подумал же он совершенно другое: – «Как бы там ни было, но своего сына я не брошу в беде! Обязательно вытащу мальчугана из царского плена! Чего бы это мне не стоило…. Тоже мне, моду взяли, маленьких детей определять в заложники! Цари ведь тоже не должны свиньям уподобляться, не смотря на все свои царские права…».
– Ладно, Данилыч, выныривай из своих раздумий! – тепло усмехнулся одноглазый адмирал. – Вон, медзомортова двухмачтовая шхуна уже подходит. Сам Медзоморт-паша куда ушёл? Наверное, чадру освобождать – от женского тела…. На ноги же тебе, бывший генерал-губернатор, придётся напялить шальвары нежно-персикового цвета и дамские остроносые туфли без задников. Ты уж, Данилыч, привыкай к своей женской роли: с куревом заканчивай, учись семенить – меленькими и покорными шажочками…
Впрочем, начнём по порядку, то бишь с самого утра предыдущего дня.
Наступил июнь 1703 года.[1] Александр Данилович Меньшиков, один из богатейших людей России, Светлейший князь Ижерский, генерал-губернатор Ингрии, Карелии и Эстляндии, кавалер ордена Андрея Первозванного – со звездой и голубой лентой – откровенно благоденствовал. Дела шли – лучше не бывает: новый город-порт Питербурх успешно строился, возводились крепкие береговые молы, корабельные верфи, по Финскому заливу уверенно и безбоязненно ходили русские многопушечные корабли, не подпуская даже близко к берегам невского устья шведский флот неугомонного короля Карла Двенадцатого.
